Империя шудр - страница 2

       В самый «расцвет застоя» мне довелось по роду своей деятельности часто бывать в лагере строгого режима, и в первые же дни в глаза бросалась жутковатая аналогия – «зона» была миниатюрной и совершенно точной моделью нашей страны: так же обнесена несколькими рядами колючей проволоки, снабжена электронной охраной, инфра-видением, строжайшей системой пропусков (и всё время сверлила мысль: если в крохотном, всего на тысячу зэков лагере ТАКАЯ ДОРОГАЯ охрана, то какова же тогда цена «границы на замке» одной шестой всей земной суши, рассчитанной на 250 миллионов заключённых!) «Политическое устройство» лагеря – такой же тоталитаризм с пронизавшими всё «общество» осведомителями; лагерная торговля – копия советской мафиозно-монопольной со всеми её уродствами: воровством, дефицитом, обсчётом, обвесом и т.д.; товары с «воли» – ну чем не наш «Внешторг» с его убогим импортом – неважно что, неважно какой, но всегда втридорога. Лагерная «стенная газета» – наша тогдашняя печать с оглушительной пропагандой, ложью и драконовой цензурой; и, наконец, лагерная самодеятельность – копия нашего официального искусства с обязательным отбором, идейностью и т.д. и т.п. Так же примерно делятся лагерные слои общества – для «пацанов» – частые карцеры, как лагеря и тюрьмы для находящихся на свободе наших преступников, а для «козлов» – стукачей, активистов и отличников (как правило в одном и том же лице) – масса привилегий, вплоть до свободного выхода из зоны – чем не наши коммунисты, кагебисты и прочие «сов. работники» – так наз. «выездные». Я уж не говорю о недовольных и возмущающихся «правдолюбцах» – там с ними обращаются пострашней, чем с нашими диссидентами! Но самая унылая и безнадёжная параллель – это лагерный труд – т.е. наш «вольный», в смысле   «рабский», с его браком, «блатом», взятками «Куму», обманом, ленью и бессмысленно низкими коэффициентом и зарплатой. И сама собой составлялась пропорция: свободное мировое сообщество относится к нашей стране, точно так же, как наша страна относится к собственным «исправительным учреждениям».

Мы давно привыкли во всех наших бедах обвинять других: Америку, Европу, или некую «советскую систему» вообще, как нечто, стоящее вне нас, навязанное нам откуда-то извне: то мифическими масонами, то злополучными евреями, то оголтелыми большевиками. Но может быть всё дело в нас самих? Может быть мы всегда были такими? Может быть элементы «системы», на которую мы всё валим, как споры простейших, веками спали в наших жилах и тут вдруг при благоприятных условиях (созданных ВКПб, ВЧК, ГПУ, ОГПУ, МГБ, НКВД, КПСС и КГБ), как в курином бульоне, расцвели пышным цветом? Может быть всё дело лишь в том, что мы – ШУДРЫ ?!

Посмотрим Даля – слова шудра у него нет, но есть раб и чернь. «Раб – невольник, крепостной, обращённый в собственность ближнего своего, состоящий в немой власти его... Встарь были различные степени рабов: холоп, смерд, кабальный и проч. Рабами писались сами в просьбах царям, князьям, даже вельможи подписывались рабами, рабишками. Раб Божий – всякий человек...» «Чернь, чёрный народ, толпа, ватага их. «Чернь бушует, о чём не знает», «из черни вышел, да пообчистился».

    Можно обвинить автора в специальном подборе цитат, но всё же попробуем обратиться к истории. Вот что пишет Н.М. Карамзин о России XV века при великом князе Иване III (между прочим, дедушке Ивана Грозного) : “Ничто не удивляло так иноземцев, как самовластие Государя Российского и лёгкость употребляемых им средств для управления землёй: «Скажет, и сделано», – говорит барон Герберштейн, – «жизнь, достояния людей мирских и духовных, вельмож и граждан совершенно зависят от его воли. Нет противоречия и всё справедливо, как в делах Божества, ибо русские уверены, что Великий Князь есть исполнитель воли небесной. Обыкновенные слова их – так угодно Богу и Государю, ведает Бог и Государь. Не знаю, свойство ли народа требовало таких самовластителей, или самовластители дали народу такое свойство...» (Н.М. Карамзин «История Государства Российского» том VII, гл. IV). И как же знакома нам попытка Карамзина противопоставить нормальным и здравомыслящим суждениям образованного иностранца ещё аж XV века демагогию и лицемерие российской идеологии века XIX! “Без сомнения дали», – убеждает нас Карамзин, – «чтобы Россия спаслась (от кого? Татар? Евреев? Масонов? Л.П.) – и была великой державой. Сия неограниченная власть монархов казалась иноземцам тиранию: они в легкомысленном суждении своём забывали, что тирания и есть только злоупотребление самодержавием». Не правда ли, что-то до боли знакомое в этих строчках для современного читателя? Да и А.С. Пушкин отметил Карамзинскую историю известной эпиграммой: