Имя его неизвестно - страница 24

Тиссен сжимал пальцы, покусывая длинный мундштук.

Шофер наклонился к рулю «Оппеля». Солнце осветило задумчивое, сосредоточенное лицо полковника, выглядывавшее из-под высокой фуражки с гитлеровским орлом. Согнутая тень оберста упала на землю. Она напомнила Василию большую хищную птицу.

— Можно? — капитан Харих осмелился испросить разрешение зажечь папиросу.

— Курите! — сухо отозвался Тиссен.

Долгое время ехали молча.

— Эти скоты работают так, словно неделю не ели! — промолвил Тиссен, указав рукой на овраг. — Останови машину!

Оберст-инженер, гауптман и переводчик подошли к людям, которые копали ров. Конвоиры подтянулись, словно проглотили шомпола.

— Кто выбросил меньше всего земли? — спросил оберет у немца с автоматом.

Солдат указал на сгорбленного крестьянина лет шестидесяти, с впалыми щеками. На окрик конозоира крестьянин подошел ближе.

У Василия задрожали губы.

— Ну, и герой у вас переводчик! — насмешливо протянул оберет в сторону коменданта и смерил Роберта презрительным взглядом. — Этот человек — симулянт! Он не хочет работать! Он понесет за это кару!

Роберт повторял слова Тиссена, подавив в себе желание убить оберста, убить коменданта. Командование требует, чтобы он, Василий, добыл схему оборонительных рубежей противника, и вот сейчас, когда представляется удобный случай… «Возьми себя в руки, Вася!»

Оберет вынул пистолет и, не целясь, выстрелил в несчастного старика. Тот упал, закрыв грудь обеими руками, и кровь хлынула у него между пальцами.

— Заберите его… — распорядился Тисеен солдатам. И к Роберту: — Я стреляю лишь раз! Скажи им… Так будет с каждым, кто не выполнит нормы!.. Поехали!

Теперь гость оживился, разговорился, даже начал улыбаться, все чаще поворачиваясь лицом к коменданту.

«Видно, оберсту надо было повидать кровь, чтобы развеселиться, — думал Роберт. — Вот он, представитель „высшей расы“!»

Слушая оберста, усмехался и Харих. Он все время поддакивал своему высокому гостю.

— Иначе нельзя! Мы должны превратить Харьков в «замок», — гость сжал руку в кулак. — Этим «замком» мы запрем украинские просторы от большевистских армий. Этим «замком» мы закроем от россиян Донбасс!.. Четыре, даже пять, понимаете, Харих… пять оборонительных рубежей с севера, а на востоке Донец — и мы создадим перед Харьковом неприступную крепость, русские не пройдут на Украину.

— Так, так! — соглашался комендант.

— А Белгород мы тоже превратим в неприступный северный бастион Украины! — торжественно провозгласил оберст и мечтательно вздохнул. — Припомните мои слова, гауптман. Вот здесь решается судьба войны!

— А американцы и англичане, случайно, не высадят десант во Франции? — осторожно осведомился Харих.

— Иллюзия… Как они могут высадить десант, если в наших руках вся Украина, если наши дивизии в Орле, в пяти километрах от Ленинграда! Нет, англо-саксонская плутократия не способна сейчас на такой шаг.

— Так точно, господин оберст!..

Перед глазами Роберта возникла окровавленная рука убитого старика. Кровь! Сколько крови уже повидал Василий! И снова готовится, видно, большая битва. «„Северный неприступный бастион Украины“. Это Белгород. Харьков — „замок“, как образно выражается оберст, — думал Роберт. — Это, наверно, термин из стратегического плана. Четыре, а то и пять оборонительных рубежей до Белгорода и Тамаровки, до Харькова. Да еще с запада, в пятидесяти километрах от Харькова, копают оплошные противотанковые рвы. Оберст пророчит на этой земле бои, которые решат исход войны».

Надежды на второй фронт во Франции нет. А хорошо, если бы, наперекор мечтам оберста и самого Гитлера, союзники высадились. До зимы, может, и война закончилась бы. А если оберет прав, если корабли и десантные суда не перейдут Ламанш в этом году?.. Будет труднее. Свыше 250 дивизий стоит против Красной Армии. «Русские — мастера воевать зимой…»—сказал оберет Тиссен. Роберт стиснул зубы. «Еще и победить думает, фашистская гадина. Москву хочет брать!.. Не выйдет по-твоему, оберет! Строй, не строй рубежи… Ты увидишь, какого жару дадут тебе наши и летом, даже без другого фронта, господин оберст!» — хотелось ему выкрикнуть громко.