Индийский хлопок и британский интерес. Овеществленная политика в колониальную эпоху - страница 4

.

В процессе нащупывания пределов и границ возможного создавалась зона контактов между местной и пришлой культурами. В рамках школы постколониальных исследований эта зона рассматривается как пространство гибридизации, где выстраиваются связи и теряют свою первичную идентификацию как колонизованные, так и колонизаторы [Бхабха 1994]. Такое понимание колониального столкновения позволило частично преодолеть имперское наследие в виде жестко поляризованной бинарной системы, противопоставлявшей западных угнетателей и восточных угнетаемых и заменить ее на политически аморфные представления о колониализме как совместном предприятии, предполагающем новые формы кросс-коммуникации между разными идеологическими/культурными языками, или как диалогическом процессе, включающем сложные взаимоотношения и обмен [Триведи 1993, Ганди 2009]. Концепция гибридности представляется весьма плодотворной при исследовании адаптационных стратегий, вырабатываемых вовлеченными в колониальный проект сторонами, их способов приспособления к новым вызовам и изменявшимся условиям.

Хлопок в качестве объекта исследования оказался «удобным» для изучения описанных процессов, так как обнаруживается и на локальном, и на глобальном уровнях. С одной стороны, хлопчатник является одной из главных сельскохозяйственных культур Центральной Индии. Информация о нем собиралась британцами по крупицам, пока не сложилась ко второй четверти XIX в. в цельную картину, что определило их узко направленный интерес к региону и заставило усилить притязания на него. С другой стороны, именно хлопок стал основной сырьевой составляющей промышленного рывка, совершенного Великобританией на рубеже XVIII–XIX вв. Можно вспомнить известную фразу Эрика Хобсбаума: «Любой, кто говорит об индустриальной революции, говорит о хлопке» [Хобсбаум 1999: 34]. Оказавшись в водовороте общемировых процессов модернизации, хлопок стал не только фетишем, но и активным действующим лицом эпохи массового производства и потребления, втянувшим веками изолированную от всего мира Центральную Индию в систему планетарных экономических связей, где в то время доминировала Великобритания.

На субъектность, одушевленность вещей, их способность участвовать в событиях и влиять на них обратили внимание исследователи, использующие в качестве методологической концепции парадигму материальности (напр. [Хикс, Бодри 2010; Аппадураи 2003; Джерри-стен, Риэлло 2016; Улрих, Гаскелл и др. 2015; Раппапорт 2008]). Принимая за категорию научного анализа материальный объект, они фокусируют внимание на мире, выходящем за пределы одушевленного, на мире полезных/бесполезных вещей, которые определяют мотивы поведения и интенции отдельных людей и общностей, влияют на траектории их передвижений, складывание территорий и границ, диктуют принятие тех или иных геополитических и экономических решений, воздействуют на выработку идеологических доктрин и подвергают их зачастую серьезным корректировкам. Именно такой подход стал доминирующим в настоящей книге, где речь, в частности, пойдет о материальных формах и овеществленных практиках организации колониальной формы правления. Идеи гегемонии, улучшения, прогресса в Центральной Индии артикулировались в связи с проблемами хлопка. А само политико-экономическое доминирование британцев материализовывалось через множество других объектов и вещей, из которых постепенно складывался визуальный облик колониальной культуры, принесшей новые способы бытования. Хлопок в этой книге не только главная «вещь», но и собирательный образ других предметов, через которые британская культура экспонировала себя и с помощью которых довлела над этими землями.

Прежде чем рационально разместить свой «скарб» в пространстве, пришлые из-за моря чужестранцы принялись за изучение незнакомой территории, составили ее опись, создали уменьшенный макет (карту) и сконструировали образ, удобный для понимания. В книге Бруно Латура «Наука в действии…» есть специальный раздел «Действие на расстоянии», в котором автор задается вопросом о том, как узнать «о вещах, людях и событиях, которые находятся или происходят далеко». Что толку, рассуждает он, в пропавшей экспедиции, после которой не осталось ничего. Следующая за ней отправится в путь в таком же неведении. Важно, чтобы первопроходцы не только вернулись, но «нашли способ доставить [открытые] земли (