Интерпол - страница 79

Несомненно, что еще со Второй мировой войны Франция, какое бы правительство ни находилось у власти, оставалась единственной в Западной Европе страной, гордившейся неразрывной дружбой с арабским миром. Сменявшие друг друга британские правительства похвалялись своими «особыми отношениями» с Соединенными Штатами. Французы делали то же по отношению к арабским нациям Ближнего Востока и Северной Африки. Даже осенью 1990 года, когда весь остальной мир исчерпал запасы терпения с Саддамом Хусейном, именно президент Миттеран нарушил единый фронт антииракских настроений, проводя собственные независимые переговоры с диктатором.

Ну, а что касается Интерпола, факты налицо: вице-президентом от Африки во время мюнхенской резни был Ахмед Бен Аммар из Туниса (который с 1982 года стал открыто предоставлять убежище членам ООП); членом Исполнительного комитета был Е. Аль Али из Кувейта; на этой же Генеральной ассамблее во Франкфурте в том же месяце тунисский вице-президент был заменен Мохаммедом Мессаидом из Алжира.[49]

А что же говорит сам Непот? Два десятилетия спустя, по-прежнему живой и решительный в свои 76 лет, он заявляет, что просто-напросто не помнит о том событии: «Вы слишком многого хотите от моей памяти».

Но он утверждает, что никогда не был мягок по отношению к террористам: «Могу сказать, что еще до Мюнхена нам приходилось заниматься делами террористов. В первый раз — это дело с чехословацкими угонщиками самолета. Мы выработали позицию, и мы ее отстояли, несмотря на то, что она не понравилась Гуверу. Двадцать лет спустя Соединенным Штатам первым пришлось отстаивать доктрину, которую мы применяли тогда и которая должна применяться сейчас: то есть отбрасывать политические мотивы и рассматривать уголовную сторону проблемы». Это именно то, что Луи Дюклу и его «помощник» Непот сделали в марте 1950 года: отправили чехам красное извещение на арест угонщиков за преступление, состоящее в захвате пассажиров и самолетов, и не обращали внимания на их политические мотивы — побег к свободе от репрессий коммунистической диктатуры.

Непот признает, что с момента взрыва международного терроризма в 1968 году «мы очутились перед лицом необходимости принимать крайне трудные решения, потому что понятие «терроризм» все еще не имеет четких определений[50] в уголовном праве. Правда, может быть, сейчас есть германский кодекс. Есть убийцы, взрывающие бомбы и т. п., но нет такого определения, которое бы говорило, что эти люди — политические террористы, а эти — не политические террористы, они просто совершают «преступления против общего права». Это значительно усложняло нашу задачу, когда мы столкнулись с подобными делами в 1966 или в 1967 годах, связанными с «Красными бригадами» в Италии. Помню одно дело, когда так называемые политические террористы подложили бомбу в банк в Милане. Погибло 16 или 17 человек, включая женщин и детей. Это дело поручили мне. Я взял на себя ответственность (для этого, в конце концов, и существует руководитель) и заявил: «Мы не можем отнести это дело к политическим, хотя кое-кто заявляет, что мы обязаны так сделать»; и я разрешил пользоваться каналами Интерпола.[51]

Мы каждое конкретное дело внимательно изучали: политическое оно или нет. Например, подложили бомбу под автомашину премьер-министра или члена правительства. Это покушение на политическое убийство — можно заявить, не боясь потерять работу! А вот если убит полицейский, сопровождавший подозреваемого террориста из одной тюрьмы в другую, это убийство уже не политическое. Шаг за шагом мы пытались строить доктрину — и у нас не было проблем».

Но после Мюнхена они, естественно, появились. Тринадцать лет спустя Раймонд Кендалл признался: «…Наша организация пережила своеобразный кризис совести. Вокруг происходят серьезные международные преступления — угон самолетов, взрывы бомб, убийства и тому подобные вещи. При этом погибают невинные люди, а мы никак не реагируем на это».

Но для внешнего мира все оставалось по-прежнему. Когда я приехал в штаб-квартиру Интерпола в Сен-Клу в 1976 году, чтобы написать вторую статью для английского журнала, никто и не догадывался, что это была организация, потерявшая ориентиры. Как и ФБР в последние годы правления Гувера, она довольствовалась достигнутым. У меня создалось впечатление, что виновата нехватка денег (да и где крупным полицейским организациям хватает денег?). Но причина лежала глубже, в самом способе ведения борьбы с международной преступностью.