Интервью для столичной газеты - страница 17

Так есть ли резон обращать внимание, жаловаться на качество, на некомплектность? При сложившемся голоде на краны хозяйства готовы забрать любую машину, лишь бы пораньше, да побольше. Вот и сходят с рук заводу-изготовителю авралы в конце кварталов…

На этот раз техничка пришла быстро. Приехал с ней и Акрам. Пока устанавливали стотонные домкраты, Гимаев продолжал осматривать ходовую часть и вдруг вспомнил, как ликвидировали они сход у себя. Усмехнулся: про колонию он еще думал — «у себя».

— Акрам! — позвал он механика. — Поезжай в мастерскую и выточи три большие шайбы-прокладки, размеры я тебе сейчас дам, и потом разрежешь их еще пополам. Чтобы, не разбирая кран, подложить эти две половинки шайбы под шкворень переднего флюгера. Одна из трех шайб подойдет непременно, а оставшиеся сгодятся на другие краны. Проверено, аварии прекратятся.

— Слушай, дорогой, где ты до сих пор пропадал, я уже четыре года мучаюсь с этими сходами! Плов с меня при удаче! — закричал Акрам и бегом бросился к летучке.

«Когда-то и я так начинал»,— подумал Гимаев, тепло глядя вслед механику.

Тарас все-таки слово сдержал: правда, не на другой день, а через неделю, но появился в комнате у Максуда телефон. Не телефон, а целый агрегат с блоком памяти, кнопочным набором цифр — прямо-таки министерский.

В тот же день он позвонил Каринэ.

— Максуд, дорогой, наконец-то! Я уже извелась, не знаю, что и подумать. Собралась в субботу в Джизак разыскивать тебя. Откуда ты звонишь?

— Представь, из собственной комнаты, по персональному телефону!

— Не может быть, ты так хорошо устроился? Не томи, дай запишу номер.

— Только при условии, что ты будешь укладываться в собственную стипендию, платя за телефонные разговоры.

— Интересная у тебя работа?

— Скорее нужная. А вообще-то я доволен. Спасибо тебе за Джизак.

— Так я приеду в субботу? Я очень соскучилась.

— Я тоже,— сказал Гимаев.

С высоты своего крана Гимаев и стройку теперь видел как-то по-другому — изнутри, что ли. Там, на земле, когда он был прорабом, начальником участка, взгляд на стройку у него был несколько иным. А угол зрения, оказывается, ох как важен: видишь картину каждый раз по-новому. И сейчас он не особенно жалел, что так вышло с работой, потому что был уверен: опыт, возможность повариться в рабочем котле ему непременно пригодятся. А в том, что должность крановщика — временный этап в его биографии, он не сомневался, хотя пока и не знал, что будет делать дальше.

С соседками своими, крановщицами, Гимаев сдружился быстро, да и как было не сдружиться, если бегали они к нему на дню не один раз и не всегда за помощью в ремонте. Строительство, на взгляд непосвященного человека, кажется единым целым, хотя это не совсем так. Строительство — это десятки осколков, собранных вместе, для которых, однако, до сих пор не найден суперцемент. Так, кран принадлежал управлению механизации, а строила совсем другая организация. Крановщики, так получается — чужаки в больших коллективах, и строители обычно оказывают давление на них, заставляя поднимать сверхнормативный груз, иногда плохо зачаленный, а то и вовсе такие грузы, которые вообще поднимать запрещено: например, заставляют производить работы на высоте в подвесных люльках с людьми. Куда крановщику деваться? Ведь оплата почасовая, и проставляют эти часы те же люди, которые толкают на нарушение.

Но женский ум изворотлив: уже через месяц после того, как появился на ИВЦ Гимаев, они стали величать его своим бригадиром, старшим, и чуть что — бежали к нему. Надо отдать должное, по пустякам не тревожили. Гимаев от самозваного бригадирства не отказывался, понимал: только так он мог помочь задерганным крановщицам. Он выслушивал прораба или бригадира, задавал ему несколько вопросов по характеристике крана, на которые, как правило, те не могли ответить, хоть и обязаны были, а затем просил сделать запись в вахтенном журнале и лично руководить подъемом запрещенного груза, или просил вызвать инспектора «Госгортехнадзора», если уж так настаивают на своей правоте. На этом конфликт исчерпывался до следующего раза.