Ипостаси духа: опыт заурядных биографий - страница 15

Всё это отнюдь не праздные вопросы.

Говоря об успехе или неуспехе укоренения христианства среди народов Севера, можно сказать, что точки зрения современников и исследователей наших дней может показаться, что они ничтожны или ничтожно малы. Приводится множество факторов, объясняющих, почему получилось так, что христианство среди тундровых жителей занимает очень скромное место, несмотря на огромные финансовые затраты государства. А то обстоятельство, что в последние годы наблюдается возврат к традиционным верованиям под лозунгом возрождения национальной культуры, самосознания, лишний раз свидетельствует о неглубоких корнях новой для северных номадов религии. Но все-таки необходимо отдавать отчет в том, что в XVIII – начале XX в. было только положено начало проповеди! История не знает ни одного примера, быть может, кроме новозаветных, когда миссионерские усилия приводили бы к массовым и мгновенным озарениям целых народов. История христианства скорее свидетельствует об обратном – идеи братской любви, самопожертвования и нестяжания земных благ с большим трудом укоренялись в сознании язычников. И лишь спустя столетия, и отнюдь не в первозданном виде, они находили приют в общественном сознании, культуре. Вот, например, что писал по этому поводу известный историк церкви А.В. Карташев: «Душе язычника свойственно было странное, на наш взгляд, совмещение или точнее подлепоставление нескольких вер... Молитва в христианском храме не успокаивала пугливой мысли русского новокрещена, и он спешил помолиться в овин, в хлебное поле, в роще и к воде, чтобы не обидеть исконных покровителей его обыденной жизни, и приносил обычные жертвы на болотах и у колодцев». Временем такого «чистого и сознательного двоеверия» исследователь считает ХI-ХIII вв., а позднее двоеверие становится «бессознательным» и продолжается до сих пор[33].

Герою нашего повествования – Н.М. Чукмалдину – повезло больше других тюменских исторических персонажей. Вниманием краеведов обойден он не был, в последние годы и ученая братия подтянулась к изучению литературно-публицистического наследства земляка. Во многом благодаря критическому разуму, беспокойному нраву и титаническим усилиям Ю.Л. Мандрики хрестоматийный образ Николая Мартемьяновича, уже почти превратившегося в краеведческую иконку, значительно дополнился и обогатился. Наши современники получили возможность непосредственного знакомства с литературным наследством Н.М. Чукмалдина[34].

Очередная юбилейная дата оказалась не менее плодотворной. В преддверии юбилея состоялась научно-практическая конференция имени Чукмалдина[35]. Год 2011-й ознаменовался выходом в свет чукмалдинской публицистики. В одном томе были собраны публикации Николая Мартемьяновича в периодических изданиях 80-90-х гг. XIX в.[36] Обнаружена и опубликована частная переписка Н.М. Чукмалдина с С.Ф. Шараповым – известным издателем, журналистом, общественным деятелем рубежа XIX – XX вв.[37].

Но, как верно заметил Ю.Л. Мандрика в предисловии к письмам из Москвы и как указал немного ранее[38], новые документы породили множество новых вопросов, содержание воспоминаний требует очень осторожного и критического отношения, требуется и более тщательное изучение биографии знаменитого земляка. Таким образом, вместе с новым знанием еще более обогатились представления о нашем незнании.

Жизнь, благотворительную деятельность, публицистику Чукмалдина мы воспринимаем как изначальную данность, устойчивую и неизменную. Но как складывалась жизнь нашего героя в той, повседневной, не предназначенной для всеобщего обозрения, жизни? Так ли открыт был этому миру публицист? Все ли он рассказал в своих воспоминаниях? Как оказалось, многое, очень многое в его биографии для нас «темный лес». Данный очерк посвящен одному аспекту истории жизни Н.М. Чукмалдина – старообрядческому происхождению и его связям с местными старообрядческими деятелями, которые он поддерживал долгое время[39].

В жизни Н.М. Чукмалдина староверие занимало очень важное место. Самые теплые и светлые детские воспоминания Николая Мартемьяновича связаны с первым учителем Артемием Степановичем Скрыпой. Несмотря на то, что в воспоминаниях Н.М. неоднократно оговаривает свою «мирскую», «никонианскую» принадлежность, тем не менее, следует признать, что старообрядческие морально-этические нормы оказали решающее влияние на формирование его личности. Трепетное отношение к прошлому, историческим и культурным памятникам, полное неприятие алкоголизма и курения, всемерная забота о просвещении земляков, взаимопомощь – все это черты, характерные для старообрядческой буржуазии середины – второй половины XIX и начала XX в. В полной мере были присущи они и Чукмалдину.