Ипостаси духа: опыт заурядных биографий - страница 3

И, наконец, последний наш герой – Петр Васильевич Веригин – человек особого рода. Он – ссыльный религиозный оппозиционер, чей жизненный путь, образ мыслей, стратегии поведения и мировидения являлись отражением реакции традиционного общества на кардинальные изменения, что влекла за собой буржуазная модернизация российского общества.

Реакция общества на изменения имеет множественную форму выражений, одна из них – религиозное инакомыслие. Российская история знает множество примеров духовного позиционирования разной направленности и масштаба. Самые значимые из них – старообрядчество и различные течения, которые принято объединять термином «духовное христианство». Ярким явлением на их фоне были духоборы, или духоборцы, – течение с оригинальной идеологической системой, этическими воззрениями, насыщенной, колоритной и трагичной судьбой. В эпоху буржуазной модернизации с ее индивидуализмом, духом соперничества, наживы, культом денег и т.п. духоборы культивировали идеи коллективизма, социального равенства, солидарности, ненасилия, уважительного отношения к человеку и даже обожествляли его, считая, что в каждом человеке присутствует бог.

Биографический очерк о Веригине основан на документах, сохранившихся в Государственном архиве в г. Тобольске. В свое время автору этих строк приходилось сетовать на то обстоятельство, что из некогда имевшихся в архиве двух дел, связанных с Веригиным, сохранилось одно, а другое значилось выбывшим[5]. Слава богам, это оказалось не так.

Перетряска архивохранилища, связанная с переездом в новое здание, работы по оцифровке наиболее важных фондов способствовали тому, что дело, официально значившееся выбывшим, обнаружилось! И теперь мы имеем возможность получить более или менее полное представление о всем времени пребывания Петра Васильевича в Обдорске. Документы одного дела охватывают период с весны 1895 по начало 1898 г.[6]. Второе дело отражает период с 1898 по 1902 г.[7] В прежних публикациях я высказывал предположение, что в «утраченном» деле, возможно, имелись документы с перепиской Веригина с Толстым. Теперь можно утверждать, что их там нет. Однако, несмотря на это вновь открывшееся обстоятельство поиск переписки Веригина с Толстым нельзя считать завершившимся[8].

Есть основания полагать, что документы осели в коллекции небезызвестного И.С. Абрамова. Именно он, находясь в ссылке в Тобольске с 1933 по 1937 г., действовал здесь в интересах директора Государственного литературного музея В.Д. Бонч-Бруевича и, как выясняется, небескорыстных своих[9]. «Благодаря» его усилиям Тобольск покинули подлинники произведений П. Ершова, М.С. Знаменского, редкие издания, рукописи, огромное количество фотографий[10]. Один факт в доказательство того, что не все, найденное Абрамовым в Тобольске, отправлялось в Москву. Он касается дневника М.С. Знаменского, который впервые упоминается в письмах за 1934 г. Но и в 1946 г., когда Абрамов уже проживал на Украине, дневник все еще находился у него[11].

Сохранившиеся документы, как указывалось выше, отражают пребывание Веригина в Обдорске с весны 1895 до 1902 г. Тематически они освещают организационные вопросы содержания ссыльного, контроля его контактов с единоверцами и родственниками, общественными деятелями. Этот круг вопросов обсуждался в переписке между березовским окружным исправником, тобольским губернатором, начальником омского почтово-телеграфного округа и департаментом полиции МВД.

Веригин в Сибири не задержался, отбыв срок ссылки, он отправился вслед за своими единомышленниками в Канаду, где и закончил свой земной путь.

Итак, четыре наших героя, очень разные по своему внутреннему миру, жизненным путям. Объединяет их не только пространство и время, но то, что каждый из них был по-своему одержим духом, один – духом просвещения, другой – взаимопомощи и заботы, третий – познания, четвертый – веры в справедливость. В жизни каждого из них религиозные, нравственные императивы занимали важное место, но по-разному проявлялись. Для П.А. Попова они – содержание всей его жизни и деятельности. В жизни Чукмалдина они воплощались в конкретные поступки и действия. Городцов мучительно переживает недостаток сердечной веры, утрачиваемой российской интеллигенцией. Для Веригина идеалы раннехристианских времен стали жизненным императивом. Каждый из них шел своим путем, в свое время, и, несмотря на все превратности судьбы, преодолевая препятствия, они стояли перед вызовами времени и следовали своему предназначению.