Исихазм для современников - страница 4

Господь ведет к Себе любящих Его, а не тех, кто отвращается от Него и пренебрегает Божественным созерцанием. Чему кто следует, к тому и обращается, к чему обращается, тем и становится. Итак, если мы хотим не иметь при себе другого бога, демона, страсти или помысла, то последуем Одному и Единому Богу созерцательным обращением к Нему, чтобы и к нам относилось сказанное: «Господь один водит их», потому и «бога чужого нет с ними».

К тому, что имеет начало и создание, следует приступать не из-за него самого, а по истинному разумению, что в созданном проявляется высшее Единое. От всех созданий ум должен собираться к единой Причине или деятельно – рассуждением, или созерцательно – Святым Духом. И чем бы ум ни пользовался – одним или большим числом созданий, если он делает это не из-за Единого и не для того, чтобы возноситься к Нему и созерцать Его при наитии просвещающего Духа, просто и единообразно, то это ему вменяется в грех, хотя и может иметь вид добра.

Есть действия, предшествующие созерцанию, и есть действия, следующие за созерцанием. Первые совершаются телесно, для обуздания тела и покорения страстей и желаний, чтобы дать возможность уму приступить к молитве. Другие действия, начиная с очищения ума от помыслов и избавления от привязанностей к множественным предметам, ведут к тому, что выше ума, то есть, к созерцанию Бога. Овладев созерцанием в Духе Святом, ум достигает Единого, и сам становится единым.

Ум сам соединяется в себе во единое, отринув помыслы, и тем самым становится цельным и неразделенным. Ибо Единое приобщает ум к Единице и, затем, в благоговейном созерцании – к богоподобной простоте. Не бывает так, чтобы ум, созерцая Единое, не был и сам простым и единым.

Так как сам ум прост, то допуская изменения в своей деятельности, необходимо, чтобы он, созерцая Единое, был единым и по деятельности. Мыслящий ум не может допустить бездействия даже на самое краткое мгновение. Но если единовидное и простое естество ума будет созерцать простое Единое, то оно само будет единым по деятельности.

И если оно будет простое единое, то оно непосредственно видит и созерцает простое Единое. Поэтому всякое действие или созерцание ума по необходимости должно устремляться к Единому, превосходящему ум. В противном случае, ум ничего не совершит, но окажется напрасно действующим, если он будет действовать, подвергшись разделению от страстей и помыслов. Именно соединение с Единым, превосходящим ум, способно отсекать страсти и помыслы и очищать созерцающее начало ума.

Венец всех устремлений есть единение души с Богом, превосходящее ум. Для божественного единения необходимо божественное подобие, а для божественного подобия необходима соответствующая деятельность ума, то есть, созерцание. Ибо отовсюду и во всем созерцательному уму Бог влагает благодать и такой ум, действительно стяжавший ее, обретает Бога прямо перед собою. Уму свойственно становиться по деятельности тем, что он видит, как и Свт. Григорий Богослов говорит, что ум «увидел и открыл светлость Божию». Ибо что ум увидел в созерцании, то он и ощутил и даже стал таковым. Также прп. Петр Дамаскин пишет, что ум принимает окраску соответственно тому, что он созерцает.

Взойдя к созерцанию премирного и простого Единого, ум последовательно становится премирным и простым единым. Вследствие этого и сам он становится безначальным, безконечным, не имеющим образа и простым по деятельности. И отсюда он поднимается к концу всех устремлений – к божественному и превосходящему ум неизреченному единению, которое именно и является крайней целью в Боге. Поэтому уму и следует направлять все свои усилия к тому, чтобы оторваться от безчисленных впечатлений мира и возноситься духом благодати к созерцанию Единого.

Когда ум пребывает во многом или останавливается на чем-то, что не есть Единое, тогда он не видит простого Единого. Поэтому он остается ограничен, конечен и омрачен, ибо таково есть то, что несовершенно и непросто. Когда же ум устремляется в созерцание истинно Единого, то он пребывает безначальным, безконечным, неограниченным, не имеющим образа и безвидным. Он облекается в безмолвие от помыслов и в духовном изумлении хранит молчание, исполняется истинной радости и испытывает невыразимое.