Islensk kaffi, или Кофе по-исландски - страница 9
— Við skulum fá mjólk.[4]
К сожалению, суть довольно активного, пусть и тихого разговора от меня ускользает. Исландский мой на уровне пары слов и фраз, а для понимания требуется куда больше. Я бы и не обратила на их диалог внимания, если бы мужчина вдруг не помрачнел и как будто бы засуетился. Я впервые вижу такое и это мне не нравится. Она его обидела?.. Или уязвила?
Ставлю второй ящичек на складскую полку в углу магазина.
Триггви предлагает мне доставать молоко из картонных паз, предохраняющих от ударов во время перевозки, потому что больше легкой ноши нет, а сам отправляется за новыми ящиками. Дедушка выходит с ним.
А женщина, на ее бейдже написана «Уна», вызывается помогать мне. Посматривает очень заинтересованно, но молчит. Вплоть до того, как все ящики оказываются на полке, все молоко вынуто, а мужчины проводят расчеты за кассой.
Уна протягивает мне розового мышонка в пузырчатой упаковке.
- Þetta leikfang er fyrir hana. Ég gleymdi næstum því.[5]
Мое недоумение повисает в воздухе беспомощным выражением лица. Я ни слова не понимаю.
— Jarðarber, — удивленная, Уна чуть хмурится. — Это Земляничке. Вы не говорите по-исландски, дорогая?
Земляничке?..
Я растерянно смотрю на игрушку, а Уна — растерянно на меня. Ситуацию разруливает Триггви, нехарактерным для него циклоном подлетев к нам. Забирает у продавщицы мышонка, сильно его сжимая — пузырьки уже лопаются. Недовольно что-то ей высказывает.
— До следующей недели, — сует игрушку в россыпь пустых ящиков, забирая их, — не придержишь мне дверь, Асаль?
Все что угодно, лишь бы уйти. Мне почему-то хочется того же.
— До свидания…
В машине, закрывая багажник, мышонка из-под ящиков Триггви так и не достает.
— Она сказала мне, это… для Землянички?
— Она так шутит, — мужчина усаживается за руль, как-то устало мотнув головой, — не обращай внимания, исландский юмор. Поедем, пообедаем. Вечер будет длинным.
Всполохами таинственных огней они расходятся по ночному небу, волнами перетекая между звездами. Зеленые блики находят отражение в лавовых полях, бледно-голубые — в вечерней изморози на стекле машины, а фиолетовые — в глубине ночи, спокойной и бесконечной.
Лучшее место обзора дает и лучший вид — все северное сияние как на ладони, яркое, магическое, недостижимо-прекрасное. Я не могу сказать и слова, только лишь беспомощно смотрю, пуская миллиарды эмоций в свободное плавание по сознанию. Их сила и напряженность меня поражает. В прошлый раз, когда видела это впервые, казалось, второй будет менее насыщенным, не настолько невероятным, волшебным.
Ошибалась.
Сегодня, рядом с Триггви, я ощущаю себя частью другого мира, параллельной реальности, в которой такая красота является каждодневной и приходит чаще, чем солнечный свет. Северные люди изначально видят куда больше нас, но у них хватает тактичности без насмешки наблюдать за нашим искренним изумлением.
Триггви сидит рядом со мной в опустевшем багажнике своего автомобиля. Мы открыли дверку и постелили взятое предусмотрительным мужчиной шерстяное одеяло поверх тонкой обивки. У нас есть термос с чаем с ближайшей заправки, а еще — плед из кофейни. Я делюсь им с Триггви, хотя поначалу он и отказывается — надо быть слишком близко, чтобы охватить им нас обоих. Но потом ему даже нравится. Прежде напряженный, он расслабляется. И мы просто смотрим на волшебство исландского неба сейчас. Вместе.
Я не могу отделаться от мысли, что это мираж. Такое негаснущее, крепкое, ясное чувство восторга окрыляет, нагнетаясь изнутри. Не фотографирую и даже не думаю об этом — ни одной камере не передать. Некоторые вещи нужно просто видеть. Вживую.
— Как ты узнал, что сияние будет здесь этой ночью? — спрашиваю я шепотом, потому как полная громкость голоса — излишество, разрушающее природную магию. Мне хочется продлить этот момент абсолютного наслаждения от любования небом.
— Есть сайт метеослужбы, да и оно здесь — частый гость.
Его голос тоже негромкий, умиротворенный. Те эмоции, что овладели Триггви, когда мы покидали магазинчик в Кеблавике, утихли. Он снова такой, каким я его помню. Может, это к лучшему.