Испанские братья. Часть 3 - страница 36

— Если я страшусь, то я обращаю свою надежду на Тебя. Господи, я готов идти с Тобою… куда бы Ты ни повёл… но только с Тобою.

Карлос очнулся от короткого тяжёлого сна с мучительным сознанием того, что ему предстоит что-то до дикости страшное, что-то непосильное и нечеловеческое. Но когда он увидел перед распятием коленопреклонённого отца, все мысли о себе отступили на второй план. Отец не повторял, как обычно, механически и бесстрастно, свою покаянную латынь, — он плакал, безутешно и горько, с трудом выдавливая из себя бессвязные слова мольбы и горькие жалобы.

— Господи, помоги мне… Господи, спаси… я погиб… я погиб… — повторял он, словно это был рефрен жуткого в своей безнадёжности песнопения.

Карлосу от души хотелось его утешить, но он понял, что сейчас его перебивать не надо, и терпеливо ждал, пока они оба смогут приступить к ежедневному чтению по молитвеннику или по памяти стихов из Священного Писания. Карлос знал всё Евангелие от Иоанна наизусть. Сегодня он начал с прекрасных слов, которые так дороги измученным жизнью и обременённым печалями:

— Да не смущается сердце ваше, веруйте в Бога и в Меня веруйте… В доме Отца Моего обителей много, — и не прерываясь, читал до конца шестнадцатой главы:

— Сие сказал Я вам, чтобы вы имели во мне мир. В мире будете иметь скорбь, но мужайтесь, Я победил мир.

А дон Хуан опять воскликнул с болью и горечью:

— Ай де ми, всё, всё потеряно!

Карлосу показалось, что он понимает его:

— Что, мой отец, мир души потерян? — мягко спросил он.

Старик печально кивнул. Карлос утешил его:

— Но мир души в Нём, «во Мне вы имеете мир». Он не покинул тебя, отец.

Дон Хуан провёл рукой по лбу, помолчал и медленно заговорил:

— Я попытаюсь объяснить тебе, как обстоит дело со мной. Одно я и сейчас ещё мог бы сделать — одной дорогой я мог бы пойти, на которой нас никто не разлучит… Кто помешает мне отвергнуть покаяние и встать рядом с тобой, Карлос?

Карлос побледнел от волнения, такого он не ожидал.

— Мой милый отец! — воскликнул он, — нет, Бог ещё не призывает тебя, каждый из нас должен ожидать Его призыва!

— Когда-то я мог бы это сделать мужественно, даже с радостью, — жаловался кающийся. — Сейчас — нет.

Оба молчали. Потом опять заговорил дон Хуан:

— Я пристыжен твоим бесстрашием, мой мальчик! Что ты видишь, что тебе такое по силам?

— Моему отцу это известно. Я вижу Того, Кто за меня умер и воскрес, и Который сейчас одесную Бога ходатайствует за меня.

— За тебя?

— Да. Эта мысль даёт мне силу и мир.

— Мир? Его я потерял навеки…

— Не навеки, дорогой отец, нет! Если твоя обессилевшая рука и отпустила Его, то Он никогда тебя не отпустит.

— Я имел мир и был счастлив, когда верил словам дона Родриго, что я оправдан верой во Христа!

— Отец, приди сейчас к Нему, так, будто ты никогда и не приходил. Ты не знаешь, что ты оправдан, но ты знаешь, что ты обременён и измучен. Таким Он говорит: «Придите!» Он говорит это сердцем, полным любви. Он готов освободить тебя от греха и горя так же, как ты готов защитить меня от мук и смерти. Только ты не можешь исполнить своих стремлений, а Он — может.

— Прийти — это значит поверить?

— Не только. Приди, как твоё сердце пришло к моему, и моё — к твоему, но с более сильной надеждой и глубокой любовью, потому что Он больше, чем отец или сын — в Нём утоляется всякая боль и тоска.

— Но вспомни о долгих годах, в течение которых я не думал о Нём!

— Они преумножили твой грех, но его Он простил и навсегда омыл в Своей крови!

Тут беседа оборвалась, и прошло несколько дней, пока она возобновилась. Дон Хуан был молчалив и очень нежен со своим сыном. Он не жаловался, но часто тихо плакал. Карлос счёл за лучшее предоставить его непосредственно водительству Бога, поэтому он молился за него и молился вместе с ним, повторяя драгоценные слова Священного Писания и напевая порой псалмы и церковные гимны.

Однажды вечером после обычного прощания перед сном, которым отец и сын обменивались с большой любовью и предчувствием скорой разлуки, дон Хуан сказал:

— Радуйся со мной, сынок, мне кажется, я нашёл утраченное! Я нашёл своё Эльдорадо!