Испанские братья. Часть 3 - страница 50

— А… фра Константин?

— Его не было среди них, Бог отозвал его раньше. Сожгли всего лишь его прах. Хотели осквернить его память, и сказали, что он сам наложил на себя руки, но нам известно противоположное. Нам стало известно, что он умер на руках одного из наших дорогих братьев. Бедный молодой брат фра Фернандо закрыл ему глаза и из тёмного подземелья Трианы он прямиком вознесся в радость Господина своего.

— Я благодарю Вас, — с трудом проговорил Хуан, — теперь я прошу, оставьте меня одного.

Прошло довольно много времени. Монах осторожно открыл дверь кельи. Гость сидел на ложе, склонив голову на руки.

— Сеньор, — доложил монах, — Ваш слуга прибыл и просит простить его за опоздание. Может быть у Вас будут распоряжения?

— Да, — сказал он, — будут. Будьте так добры, скажите ему, чтобы он достал свежих лошадей, лучших и самых быстрых.

Он поискал кошелёк, и, вспомнив, куда он делся, снял с пальца кольцо. Это был алмаз рыцаря де Рамены. «Нет, с этим перстнем связано одно из моих воспоминаний о брате… с ним я не могу расстаться». Взяв другое кольцо, дон Хуан протянул его монаху и сказал:

— Пусть идёт в еврейский квартал и найдёт там Исаака Озорио. Что он за него даст, то пусть и истратит, чтобы найти хороших лошадей. И пусть купит на дорогу продовольствия, моё дело крайне спешно, я потом всё объясню.

Пока монах исполнял его поручение, Хуан молча рассматривал алмаз. Он вспомнил слова Карлоса, сказанные им в тот день, когда острые грани этого камня поранили его руку: «Когда Он призовёт меня на страдания, то Он даст мне уверенность в Своей любви, и от счастливого сознания этого я не почувствую ни страха, ни боли». Господи, было ли это так? Возможно ли, что Он это сделал?

О, если бы хоть какой-то знак успокоил его разбитое и больное сердце! Но зачем ожидать знамений? Разве не были героизм и бесстрашие некогда робкого и слабого Карлоса явным знамением близости Божьей? Как радуга в облаке, освещённом солнцем? Да! Но тем не менее, его душа жаждала услышать слово из уст, которые теперь стали прахом и пеплом.

— Если бы это даровал мне Господь, — стонал он, — я думаю, тогда я смог бы его оплакать.

И тогда он подумал, что нужно бы повнимательней посмотреть книжку. Дон Хуан в последнее время мало что читал, пожалуй, ничего, кроме испанского Евангелия. Вместо того чтобы беглым взглядом просмотреть книжку, он принялся внимательно читать её с самого сначала, и, с большим трудом сосредоточиваясь, прочёл несколько страниц.

Автор записей, которые, похоже, должны были быть чем-то вроде дневника, не указал своего имени, и Хуан увидел в них только сердечные излияния кающегося, и они Хуана не слишком заинтересовали. Но он подумал, что поскольку автор записей и его брат были соседями по камере, то должен же он был хотя бы упомянуть о нём! Поэтому он, хоть и без особого интереса читал дальше, пока не наткнулся на такие вот строчки: «Да простят мне Господь наш Иисус Христос и пресвятая дева Мария, если это грех; даже постом и молитвой я не могу помешать тому, чтобы мои мысли не возвращались в прошлое; ни к той жизни, которой я жил, ни к той роли, которую я играл в большом мире, это всё мёртво для меня, и я для этого мёртв; но к тем дорогим мне лицам, которых я никогда больше не должен видеть. Моя Констанца! (Констанца, — подумал насторожившись, Хуан, — это имя моей матери!) Моя милая жена, мой сыночек! О Господи, в великом Твоём милосердии, утоли голод и жажду моей души!»

И сразу же под этими строчками было записано: «21 мая. Моя Констанца, моя любимая жена на небесах у Господа. Прошло уже больше года, но я только сегодня об этом узнал. Почему только свободные имеют право умирать?»

Ещё одна запись привлекла внимание Хуана: «Жгучий зной сегодня. В галереях Нуеры наверное стоит замечательная прохлада, и на зелёных склонах Сьерра-Морены тоже! Хотел бы я знать, чем сейчас занят мой осиротевший Хуан Родриго!»

— Нуера! Сьерра-Морена! Хуан Родриго! — повторял удивлённо Хуан. — Что это значит?

Он был до того обескуражен и запутан, что даже не мог сделать никакого предположения. Наконец, он догадался заглянуть на последнюю страницу, может быть, там записано имя, которое поможет ему разгадать загадку. И тогда он прочёл немногие слова, записанные другой, хорошо знакомой рукой, исполненные покоя, душевного мира и надежды.