Исповедь о сыне - страница 12
– «Хорошо, папа», – согласно и торопливо ответил он, быстро повернулся, вышел из дома и уехал к своей семье, с которой провёл целый день на берегу какого-то озерка. Я так и не извинился тогда перед сыном за свою невежливость, о чём горько сожалею и молю Бога и сына, чтобы простили. Да услышат ли? Простят ли? Не знаю. Наверное, мне было бы легче пережить загадочную гибель сына, если бы не было той злополучной субботы и всего, что произошло поздним вечером. Вспоминать об этом невыносимо тяжело и больно, а не вспоминать не могу. Такое не забывается.
Был ещё один невероятный случай у нас с ним, который, видимо, и повлёк наступление того трагического исхода. Случилось это недели за две до его гибели. Как-то он в середине дня приехал к нам, зашёл в гараж и начал там заниматься сварочными работами, даже не попросив меня помочь. Как специалист я-то лучше бы справился с такой работой. Но он, как всегда, щадил меня, видя моё болезненное состояние, и не обременял подобными просьбами. Тут я из любопытства и заглянул в гараж и увидел, что сын «Болгаркой» разрезает трубу и всё у него уже приготовлено к сварочной работе. На полу у его ног лежал тот злополучный штепсель под напряжением, поскольку от него шёл провод в электросеть. Я в довольно резкой и категоричной форме потребовал немедленно прекратить работу – это было опасно для жизни. Оголённый штепсель нужно было срочно заизолировать и только потом продолжать работу. Но мой добрый сынок, впервые в жизни так рявкнул на меня с покрасневшим от ярости лицом, что я остолбенел от неожиданности. «Ты сам не можешь и не хочешь работать по дому, так хоть мне не мешай. Иди отсюда! Отдыхай лучше на диване!» От охватившего меня возбуждения и унижения я с обидным раздражением выкрикнул ему в ответ: «Да хоть бы тебя один разок хорошенько дёрнуло, тогда поймёшь, как важно соблюдать технику безопасности. Знал бы ты, как нас, бывших фэзэушников, в то далёкое время за подобные нарушения в разнорабочие переводили на три месяца мусор из цеха выносить и подметать», – и в спешке выскочил из гаража, зашёл в дом, где долго не мог успокоиться. И как ни горько это признать, пророчески накаркал в своём гневе сыну беду, сам того не желая. Через некоторое время зашёл сын, улыбающийся, довольный, что успешно закончил работу и, наскоро пообедав, уехал на дачу. Передо мной не извинился и даже не вспомнил о случившемся между нами грубом разговоре. Я в свою очередь тоже не стал напоминать ему об этом, чтобы не обострять отношений. А жаль.
Последнюю ночь в своей короткой жизни он провёл дома, но за неделю до этого неожиданно завёл трудный разговор со своим семилетним сынишкой о загробной жизни и других вопросах, связанных с этой религиозной догмой. С какой целью и почему он завёл этот необычный разговор со своим сынком, ничего ещё не смыслящем в этом, мы уже никогда не узнаем. На другое утро, в понедельник, перед обедом я с ним созвонился, и он по пути на дачу заехал ко мне. Что происходило дальше, я написал выше. С содроганием вспоминая те невероятно трудные дни и месяцы перед кончиной сына и после долгих и мучительных раздумий, я пришёл к невероятному на первый взгляд выводу, что над нашей семьёй всё то время витало чёрное покрывало смерти, предсказывавшее такой исход. Это оно уложило нас с женой на кровати, на неподвижное лежание месяцами, это оно нас разделило с сыном на завтрашнего покойника и нас, живых. Это оно неумолимо властвовало над нами в ту роковую субботу и понедельник, гнало сына из дома и тянуло его в свои холодные смертные объятия. Да так гнало, что он, бедный, с нами даже не успел попрощаться. Всё сбылось, как предвиделось и предсказывалось теми мистическими случаями, что косвенно чередой напоминали нам о подползавшей беде, которая и настигла нас в конце концов.
Только потерпите, дорогой читатель, ещё немножко и не вертите пальцем у виска. Это успеете. Давайте лучше вместе вспомним, что знаем об этом с детства из книжек знаменитых писателей и поэтов, которым мы верили. Давайте вспомним подобные случаи из нашей с вами жизни. Они ближе и ещё достоверней.