Истина стоит жизни - страница 6

Бомбей происходил из племени вахайо, населявшего область между восточным побережьем и озером Ньясса. Когда ему было двенадцать лет, в деревню пришли купцы и стали требовать уплаты долга, который накопился за селянами в течение нескольких лет. Платить было нечем. Отряд вооруженных рабов, принадлежавших купцам, окружил деревню. Сражаться с копьями против мушкетов было безнадежным делом. Все же кое-кто пытался сопротивляться. Отец Бомбея был застрелен. Уцелевшие жители деревни, мужчины, женщины и дети, были обращены в рабство. Привязанных друг к другу веревками, закованных в цепи пленников пригнали в Килву, посадили на корабль и доставили в Занзибар.

Отсюда путь лежал на плантации побережий и островов Индийского океана. Набитые в душные задраенные трюмы, невольники сотнями умирали в пути, а тех, кто выдерживал это испытание, ожидала медленная гибель от голода и непосильного труда. Но Бомбею повезло: в Индии его купил старик араб, который оказался добрым человеком. Довольный многолетней службой Бомбея, он перед смертью отпустил его на свободу.

Поскитавшись по базарам Западной Индии, Бомбей нанялся в войска занзибарского султана, и здесь, в Занзибаре, был завербован в экспедицию англичан. Немало выстрадал Бомбей в неволе, он вдоволь насмотрелся на лихую судьбу многих товарищей по несчастью, и все его помыслы были теперь направлены на то, чтобы помогать невольникам-африканцам. Не кто иной, как Бомбей подыскал для экспедиции оруженосца Мабруки, избавив его хоть на время от свирепого и жадного хозяина, изводившего своих рабов голодом и побоями.

Держась середины каравана, как наиболее безопасной его части, ехал в окружении собственных телохранителей шейх Саид бин Салим, сопровождающий экспедицию в качестве представителя занзибарского правительства: власть султана номинально распространялась на всю Восточную Африку вплоть до Великих озер.

Шейх Саид, прежде чем стать официальным лицом на службе у султана, уже немало потоптал африканские тропы. Сухонький, небольшого роста, с жидкой бороденкой на смуглом лице, шейх Саид не производил впечатления отважного следопыта. Напротив, его робкая повадка, тихий голос с подобострастной интонацией и бегающий взгляд сощуренных глаз скорее внушали подозрение, что шейх был криводушен и трусоват. Тем не менее среди дельцов Занзибара и Мримы он пользовался немалой известностью, а тот факт, что даже в дальний африканский поход он взял с собой четверых рабов и молодую пышнотелую рабыню, характеризовал его как человека с определенным положением. Судя по первым неделям, пользы для экспедиции от присутствия представителя власти было немного; зато собственным интересам шейха его положение соответствовало, по-видимому, как нельзя лучше…

Позади остались тропические леса Мримы, и теперь путь лежал вдоль долины многоводной Кингани. Держась в стороне от самой реки, протекающей в заболоченной пойме или посреди непроходимых галерейных лесов, тропа то тянулась по однообразной саванне с редко разбросанными деревьями, то прорезала лесные или кустарниковые джунгли, то пересекала низины, поросшие густой, выше человеческого роста травой, где под ногами колебалась почва и между пальцами темных ног носильщиков фонтанчиками брызгала черная вода…

Вместо безлюдных, кишащих диким зверьем дебрей, какие обычно рисуются воображению европейца при упоминании об Африке, путешественникам то и дело попадались возделанные поля, на которых зрели кисти гигантского проса дурры, маниок и сладкий картофель, бобы и бананы, сахарный тростник и перечный вьюнок бетель. Ананасы росли как бурьян у дороги и тем не менее были превосходны на вкус. То и дело попадались посадки невысокого шоколадного дерева с крупными продолговатыми темно-зелеными листьями и похожими на огурец ребристыми оранжевыми плодами, в каждом из которых было заключено по два-три десятка питательных и ароматных бобов какао. В саваннах лишь изредка можно было заметить быстрых антилоп, нечасто попадались следы слонов или крупных хищников. Зато в убогих деревнях, вытянувшихся вдоль тропы, единственная улица была вытоптана и загажена козами, овцами и домашней птицей не хуже, чем в любой другой части света. Деревни эти в плодородных местностях встречались через каждые две-три мили. Да и не такими уж убогими были они: среди обычных для Африки улье-образных или копновидных хижин виднелись прямоугольные дома с высокой соломенной крышей, со стенами из прочной древесной коры и расщепленного бамбука…