Истина стоит жизни - страница 5

«Артемиза», шелестя парусами, под бортовым юго восточным ветром удалялась от африканского берега, держа курс на северо-восток. Вот справа по борту из воды показались верхушки деревьев, вот уже целый лес словно поплыл по волнам, потом под ним выросло основание из обрывистых скал и утесов, краснеющих над изумрудными водами, затем стала видна полоска белого песка, сливающаяся с пеной прибоя, и мимо проплыли островки: Чумби, поросший непроходимыми чащами джунглей, и Кумбени со своими высокими стройными деревьями… А за ними из туманной громады, приобретавшей все более отчетливые очертания, возник и сам Занзибар: цепь красных холмов, расчерченных длинными полосами гвоздичного дерева, засаженные кустарником какао берега с хуторками каджановых хижин[4]… Медленно приближаясь, сверкала зеркальной гладью широкая гавань, на ее берегу ослепительно белели мечети и особняки богатых арабов, тянулись лабазы и склады — слепые глинобитные здания с плоскими крышами… Пройдя мимо множества стоящих на рейде больших и малых судов, «Артемиза» бросила якорь напротив султанского дворца.

Консул не вставал с постели. Он уже ничего не говорил, ничего не просил, никого не звал и, казалось, не узнавал окружающих. Было решено не тревожить его до утра. А на следующий день, 5 июля 1857 года, придя на короткое время в сознание, он тихо скончался, посылая последнее благословение двум отважным следопытам, ради успеха которых он, не колеблясь, пожертвовал, может быть, не одним годом жизни.

Шестеро дюжих африканцев, матросов «Артемизы», перевезли грузное тело на берег, и там, в раскаленной земле Занзибара, ирландец и добрый христианин Хамертон был захоронен по католическому обряду в присутствии всего гарнизона и многочисленной толпы горожан.

Капитан Ричард Бертон был превосходным наездником, но передвижение на осле, как он убедился, требовало особой сноровки. Сутулясь в неудобном седле, виляющем из стороны в сторону при каждом шаге животного, он мысленно проклинал и седло, и осла, и весь караван, растянувшийся цепочкой впереди него на добрую тысячу ярдов. Возглавлял цепочку, тоже верхом на осле, капитан Джон Спик, помощник Бертона. А между ними пешим порядком двигался их разноплеменный отряд.

Военные силы экспедиции состояли из двух неполных взводов. Первый образовывали стрелки-белуджи, переселенцы с макранского побережья юго-западной Азии, служившие у султана Занзибара. Воинские доблести белуджей подлежали сильному сомнению: в обычное время их праздность редко нарушалась чем-нибудь иным, кроме походов для взыскания податей, иногда предпринимавшихся без ведома султана. Во главе белуджийского взвода стоял доблестный ветеран по имени Маллок, у которого не хватало одного глаза, что было неоспоримым — впрочем, и единственным — свидетельством его боевого прошлого.

Второй взвод вооруженной охраны составляли «сиди» — так называли принявших мусульманскую веру африканцев — невольники одного арабского чиновника, ссуженные им на все время путешествия, не поддающееся точному расчету, по цене 30 серебряных талеров за душу.

Носильщиков было около ста человек; они несли на шестах мотки медной проволоки, мешки фаянсовых бус, тюки тканей, ящики с боеприпасами и инструментами, свернутые палатки англичан, две железные печки, продовольственные припасы и прочее имущество. Семнадцать вьючных осликов, нагруженных подобной же кладью, находились под надзором особой группы погонщиков.

Англичан сопровождали их слуги, Бертона — Валентин, Спика — Гаэтано, нанятые в Бомбее юные гоанцы, которые тоже ехали на ослах. Рядом шли, неся заряженные карабины и запас патронов, негры-оруженосцы: при Бертоне — Мабруки, невольник одного занзибарского шейха, уступленный им за плату по 5 долларов в месяц, при Спике — сиди Момбей, прозванный Бомбеем для удобства произношения, а также потому, что долго жил в Индии, главным образом в Бомбее, и любил рассказывать об этом удивительном городе. Веселый, добродушный малый, никогда не перестававший улыбаться, бескорыстный, трудолюбивый, умеющий делать любую работу, Бомбей оказался настоящим Пятницей для капитана Спика.