Истоки - страница 20

Едва Денис успел одеться и выйти в садик, как налетела на него рассыльная — придурковатая тетя Мотя:

— Велено срочно: одна нога тута, другая в кабинете директора. Будут заседать со страшной силой!

Рабочие засмеялись.

— Мотя, как будут заседать-то?

— Протя-а-ажно! — бойко ответила Мотя, подпирая молодой тополек плечом.

— Ишь ты, глупа во всю спину, а тоже острит, — сказал Рэм. — Денис Степанович, идите, она вас живьем но выпустит. А мы с Шурой заглянем в «Поплавок». Айда. Саня, я ведь шутил насчет толстоногой Марфы. А вот персиянку, какая белугу губной гармошкой забавляла, забудь.

Вдруг Александр скрутил руки Рэма, вытащил из его кармана деньги.

— Не пойдешь пьянствовать, — спокойно сказал он, сверху вниз глядя на Рэма тяжелым приземляющим взглядом.

Денис довольно улыбнулся.

«Суетимся, горячимся, будто первый день живем на свете», — думал Денис, устало шагая по липовой аллее к заводоуправлению. Последнее время он уставал и все острее чувствовал отвращение к бурным разговорам. Жара, тяжкое гудение мартеновских печей, газы и огненная метель искр меньше томили его, чем возбужденные речи, ошалелые глаза управленцев. «Наплодили чиновников, дали в руки карандаши да бумагу, вот и записывают одно и то же, только в разные блокноты. Недовыполнили — кричат с горя, перевыполнили — кричат от радости. И всегда мечутся, как настеганные», — сердито думал Денис. Ему казалось, что эти люди не знали меры: хвалили отборно высокими словами, ругали сплеча, раздувая обычные неполадки до масштабов катастрофы. Это стремление к крайностям подмывало Дениса сказать людям тяжелое слово. Однако решил, что придорожная пыль небо не коптит.

В приемной никого не было, только у раскрытого на Волгу окна курила секретарша, моложавая, завитая, свободная в обращении с любым заводским начальством.

— О, Денис Степанович! Я ищу вас целую вечность. — Она взяла шляпу и бересклетовую палку Дениса.

Расчесывая седые короткие кудри перед зеркалом, Денис сказал то же самое, что говорил уже лет десять всякий раз при встрече с секретаршей:

— Замуж вышла?

Она удивилась бы, если бы обер-мастер не спросил об этом, а коли спрашивает, значит, еще молода, еще резва.

— За кого? — загадочно улыбнулась она. — Молодежь ветрена.

— Чай, не все! Не греши, девка, не греши! — Денис погрозил пальцем в зеркало.

— Как я рада, что вы, Денис Степанович, ни капельки не стареете!

Денис взглянул на женщину посветлевшими глазами, взбадривая усы. Спросил, однако ж, строго:

— Кому понадобился я?

— Заместителю наркома. Он там, в кабинете.

Секретарша забежала вперед, открыла обшитую желтой кожей дверь. Денис сверкнул глазами и, расправив плечи, вошел в кабинет.

По паркету, заложив руки за спину, быстро ходил Савва, плотный, с резкими чертами властного лица, с бритой головой. Черты крупновские, только как бы чуточку преувеличены: нос горбатее и побольше, глаза круглее и взгляд их упорнее. Все на нем было в обтяжку: шевровые голенища сапог обнимали икры, темно-синий китель обтягивал грудь, казавшуюся шире плеч; воротник, обхватив толстую белую шею, подпирал тяжелый, раздвоенный подбородок.

От Дениса не ускользнуло мгновенное выражение растерянности в лице брата, всегда самоуверенного, энергичного.

Не выпуская руки Дениса, Савва почти толкнул его на диван, сел на стул, выпятив подбородок. Прямо глядя в лицо голубыми глазами, сказал бодрым, наигранно-беспечным тоном:

— Учестили Савву ни в честь ни в славу.

— Что случилось?

— Братка, я больше не замнаркома.

Денис отпрянул, а Савва закончил уже тихо и печально:

— Это очень плохо, но это правда, и ты ее должен знать.

— Знать надо. Выворачивай наизнанку.

— Суть короткая: не справился…

Как ни больно было Денису слушать брата, он слушал внимательно, глядя в лицо его спокойно, грустновато.

— Видишь, как все просто, Денис Степанович, — с оттенком удальства и даже легкомыслия сказал Савва, тогда как ему было не по себе.

И Денис отлично понимал его.

— Что-то уж очень просто и даже… того… страшновато. Лучше бы и не браться…

— Но ведь я верил в себя, верил! А потом чувствую: засыпаюсь. И ничего поделать не могу. Как во сне, хочешь бежать, а ноги не двигаются. Что делать? Пошел в ЦК, сказал: не справлюсь.