Исторические записки. Т. VIII. Жизнеописания - страница 3

отчетливо и не раз выражена мысль об абсолютной [15] Верховной силе (тянь), творящей все сущее. В гл. 24 утверждалось: «Без устали творящее — это Небо, без движения создающая — это Земля. Так одно движение и один покой [создают все, что] находится между Небом и Землей»[3]. «Известно, что Небо — это начало людей» (гл. 84)[4]. Разумеется, понятие о Небе несло в себе определенные теистические элементы веры в него как в высшую божественную силу; вместе с тем оно было и более емким, охватывая и всю природу, и космос в целом. Одновременно в менталитете древних китайцев укоренилось понятие мин («небесная воля», «благословение Неба»), определяющее судьбу человека на земле (о мин упоминается во многих главах «Жизнеописаний»). Постепенно с развитием общественных систем растет и понимание важности роли человеческой личности в историческом процессе и идет сближение макрокосмических и микрокосмических представлений о Небе и Человеке. Недвусмысленным образом Сыма Цянь обозначил это сближение только однажды — в словах Ли-шэна, обращенных к Пэй-гуну (будущему ханьскому императору): «...тот, кто понимает высшие ценности Неба, может завершить свое государево дело... Для [истинного] вана Небом является народ» (гл. 97). Следует отметить, что в работах наших китаеведов отчетливо проявилось стремление трактовать само понятие тянь более широко, показывая его эволюцию в сознании древних китайцев. Так, Л.С.Васильев постулирует: ««Тянь» стало не столько даже верховным божеством, сколько олицетворением разума, целесообразности, справедливости и добродетели»[5]. И.И. Семененко формулирует сходно: Конфуций считает Небо универсумом, являющимся «высшей действительностью, более реальной, чем весь изменчивый мир отдельных вещей»[6]. Еще более обобщенно выразил эту мысль А.И.Кобзев: «Пара «небесное-человеческое» и триада «Небо-Земля-Человек» суть основополагающие онтолого-космические структуры традиционного китайского мировоззрения. Они отражают представление о человеке как важнейшей интегральной части единотелесного универсума»[7]. Г.А. Ткаченко, опираясь на текст Люй-ши чунь-цю, пришел к выводу, что сложилась «идея единства макрокосма и микрокосма как философия окружающей среды»[8]. [17] По мнению китайского ученого Хуан Буминя, сближение позиций Неба и Человека прошло несколько этапов: сначала оно отразилось в понятии тянь жэнь сян ин («взаимодействие сил Неба и Человека»), переросшем в формулу тянь жэнь хэи («общность Неба и Человека»)[9]. В.М.Алексеев в комментариях к Лунь юю замечал: «Небо, Земля, Человек — космическая троица, в которой человек является равноценным первым двум слагаемым, как существо, одаренное высокими способностями, суммируемое в образе Неба-Земли»[10]. Добавим, что человек стоял в центре всего конфуцианского учения. Сходное представление о человеческой личности как мере всех существующих вещей (как у Протагора) было присуще и мировоззрению Сыма Цяня.

Личностная тема заполняет главы трех основных разделов Ши цзи. В «Анналах» (Бэнь цзи) это сначала фигуры легендарных правителей древности — Яо, Шуня и Юя, первых правителей и видных деятелей чжоуского периода, Циньской и Ханьской империй — Вэнь-вана, У-вана, Цинь Ши-хуана, Сян Юя, Лю Бана, Вэнь-ди, Люй-хоу и др. В тридцати главах «Наследственных домов» (Ши цзя) представлены правители отдельных царств и княжеств и их советники, такие, как У Цзы-сюй в У, Шао-гун в Янь, Вэй-цзы в Сунь, цзиньский Чун-эр, Гоу-цзянь и Фань Ли, Сяо Хэ, Цао Шэнь, Чжоу Бо, Чэнь Шэ. И, наконец, наиболее красочная палитра интересных личностей самого разного ранга, способностей и устремлений предстает перед нами в семидесяти главах Ле чжуань, где мы знакомимся с портретами более чем 250 персонажей.

Плутарх, указывая на цели написания биографий, заявлял: «Мы пишем не историю, а жизнеописания, и не всегда в самых славных деяниях бывает видна добродетель и порочность, но часто какой-нибудь ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битва, в которой гибнут десятки тысяч, руководство огромными армиями и осады городов»