Исторические записки. Т. VIII. Жизнеописания - страница 4

. Этим греко-римский историк обращал внимание на важность деталей в жизни своих героев. Сыма Цянь же, формулируя в своем послесловии задачи Ле чжуань, сделал акцент на незаурядность своих героев: «О тех, кто опирался на высокие принципы, был необыкновенным человеком, выделявшимся в массе других, кто не терял нужного момента в сложившейся обстановке и прославил себя в [18] Поднебесной, — об этих людях я и составил семьдесят жизнеописаний»[12].

Если Плутарх описывал деяния в большинстве своем представителей высшего эшелона власти — императоров, диктаторов, первых консулов и т.д., то реестр героев Сыма Цяня, как уже отмечалось, заметно шире — от императоров и правителей до людей «низких» по происхождению и по роду занятий, в числе которых торговцы Луань Бу (гл. 100) и Гуань Ин (гл. 95), рыбак Пэн Юэ (гл. 90), простолюдины Тянь Дань (гл. 94) и Хань Синь (гл. 93), конюх Ся-хоу Ин (гл. 95), бывший каторжник Цин Бу (гл. 91). К тому же в состав «Жизнеописаний» включены групповые портреты жестоких чиновников (гл. 122), странствующих храбрецов (гл. 124), гадателей (главы 127, 128), что еще больше расширяет личностный фон героев Ле чжуань.

В переведенных биографиях можно выделить несколько групп персонажей: государственные деятели, чиновники разных рангов, военачальники, мыслители, поэты, врачи — хотя границы этих групп достаточно условны. Если все же попытаться разбить уже переведенные ле чжуани по названным группам, то окажется, что жизнеописания служилого чиновничества занимают около 20 глав, военных — примерно 10 глав, интеллектуалов — 5 глав.

В свое время М.М. Бахтин выделял два типа античных биографий: энергетический, в котором образ человека, его характер воссоздавался путем изображения поступков, речей и других проявлений личности (как у Плутарха), и аналитический, где свойства характера героя и его действия компоновались по рубрикам (как у Светония)[13]. Если принять эту классификацию, то «Жизнеописания» Сыма Цяня, без сомнения, должны быть отнесены к энергетическому типу.

Примечательно, что через все главы раздела Ле чжуань проходит тема трагизма. Если обозреть завершающие страницы биографий героев Сыма Цяня, то перед нами открывается достаточно мрачная картина. Большинство главных персонажей умирает не своей смертью — на поле боя или на плахе, причем зачастую безвинно, немалое число кончает жизнь самоубийством (добровольным или вынужденным). Вот случаи, ставшие хрестоматийными: фактическое самоубийство голодом во имя верности иньскому дому Бо И и Шу Ци (гл. 61), смерть поэта Цюй Юаня, покончившего [19] с собой в водах реки Мило (гл. 84). Нередко даже высокопоставленные или широко известные лица обрекались на жестокую, мучительную казнь: четвертован Шан-цзюнь (гл. 68), казнены У-ван Пи (гл. 106), Вэй Ци (гл. 107), Юань Ан, Чао Цо (гл. 101). Весьма редки упоминания о долгой жизни и спокойном завершении земного пути.

Закономерен вопрос: существовал ли для Сыма Цяня образ идеальной личности, достойной подражания? Для такого рода фигур историк применял господствующий в конфуцианском учении термин цзюньцзы («совершенномудрый»), добродетельные поступки и чистые помыслы которого могли бы служить примером для современников и потомков. Конечно, не многие из героев Ле чжуань удостаивались звания цзюньцзы. Даже Конфуций, глубоко почитаемый Сыма Цянем, лишь «достиг высшей мудрости»[14]. Свое понимание нравственного идеала историк выразил в письме к другу Жэнь Шао-цину, через столетие обнародованном в Хань шу («История Хань») другим историком — Бань Гу: «Нравственное совершенствованье есть признак просветленного познания, а быть всегда в любви и простирать ее на всех — вот где начало человеческих достоинств! Брать от других, давать другим — вот то, в чем обнаруживается нам человеческая честь» (перевод В.М.Алексеева)[15]. Вспоминая о своих великих предшественниках — Вэнь-ване, Конфуции, Цзо Цю-мине, Сюнь-цзы, Хань Фэе, историк сокрушался: «Все эти люди были переполнены клубившимся в них чувством, но не могли в жизнь провести ту правду, что в их душе жила»