Истории без любви - страница 49

Через два месяца Вернадский из и.о. стал ученым секретарем и взял штурвал институтских дел в свои руки.

Судите сами, с тех пор прошло полтора десятка лет, а мы все считаем, что в институте за всю его историю не было более блестящего ученого секретаря. Он много работает, даже чересчур. Как хороший шлюз, пропускает через себя и фильтрует весь поток не только дел, но и научной информации, которая лавиной именно в последнее десятилетие обрушилась на всех нас. За эти годы институт очень разросся. А следовательно, прибавилось дел текущих, повседневных, которыми опять же должен ведать ученый секретарь. Одним словом, за эти годы Бернадский стал не просто «начальником штаба» института, а если хотите, отменным менеджером науки.

Да, да, менеджером, и нечего бояться этого слова. Потому что задачи организации научного поиска усложнились необычайно, и в апробированных годами, казалось, устоявшихся областях наших знаний открылись новые направления для поиска, новые возможности. И все это надо скоординировать, привести к единому знаменателю, выстроить в единую систему, обеспечить материальной базой. Одним словом, распутать и в то же время увязать все в тугой узел комплекса проблем. Кто этим должен заниматься повседневно? Ученый секретарь... Но...

Вот тут-то и начинается это самое «но» и вступает в действие известный закон единства противоположностей. А на мой взгляд, происходит в какой-то мере трагедия талантливого человека. За эти годы многие его сверстники, работая в своей узкой области, достигли определенных успехов. Почти все защитили докторские диссертации. Некоторые стали членкорами и даже академиками, получили Ленинские и Государственные премии. А главное, сделали что-то весьма ощутимое в своей области. Многим из них в этом росте был полезен именно ученый секретарь. Многим... Но... сам он так и остался кандидатом наук. А ведь в последнее время очень много говорят и пишут именно об организации науки.

В последнее время стало закономерным явлением, когда одаренные люди вынуждены расходовать творческий потенциал на организационную текучку. Но Бернадский изменил бы самому себе, своей натуре, если бы и в этой сложной ситуации не нашел выход, не разглядел, на первый взгляд, сегодня еще призрачную идею, которая завтра уже станет насущной и потребует ответа от ученых.

Я работаю в институте сорок лет. И многое мне видится уже со стороны. Кто сегодня наши заказчики и партнеры? Да кто угодно: строители газопроводов и транспортники, КамАЗ и БАМ, нефтяники и космонавты. Мы разрабатываем аппараты для сварки в космосе, для атомных реакторов и коробок автомобильных аккумуляторов. У нас в институте создаются новые материалы с заданными свойствами и сверхстойкие наплавки для валков прокатного стана. А командированные к нам? География самая разная: от Магадана до Бреста. И всем что-то не просто нужно, а необходимо, требуется позарез. Не ручей, а полноводный поток. И он все время увеличивается...

Вот в этом-то явлении и увидел Вернадский свою тему. Сначала, чтобы облегчить себе работу, он попытался как-то управлять этим потоком. На определенном этапе это ему удалось. Казалось бы, можно успокоиться и передохнуть. Но однажды заданный самому себе вопрос: «А каковы будут нужды сварки в будущем?» — уже не покидал его.

Какие виды сварки наиболее перспективны? Какие вообще отрасли техники потребуют от нас решений в будущем? Какими средствами мы будем решать эти задачи? Какие технологии перспективны, а какие забудутся за ненадобностью, чтобы возродиться вновь на новом этапе развития техники? И в какие исследования стоит сегодня вкладывать средства? Это лишь малая толика вопросов, на которые нынче трудно, но нужно ответить. Вот этими-то исследованиями и занялся в дополнение к своим текущим делам и обязанностям ученый секретарь

Конечно, это примерная схема деятельности Бернадского. В жизни все сложнее и тоньше, все взаимно переплетено: и достоинства, и недостатки, и причуды, и парадоксы. Наш далекий пращур был намного сложнее, чем это сегодня пытаются нам внушить учебники истории. Иначе зачем ему было с упрямством и одержимостью высекать на стенах пещер лаконичные и выразительные сцены охоты на мамонтов? Зачем? Ведь костер горит, только не забывай подкладывать дровишки, шкура добытого в честном бою зверя вполне греет, женщины уже разделали очередную тушу, и по пещере стелется аппетитный запах жареного мяса. Жизнь прекрасна и без этих картинок на камне. А человек рисует...