Истории без любви - страница 9

Хозяин, стараясь говорить как можно медленнее, чтобы поняли постояльцы, ответил:

— Репортаж из Монако. Автогонки. Одни мировые знаменитости. Стоит посмотреть.

— Спасибо, отец. — И, уже повернувшись к своим, быстро продолжал по-русски: — Вот видишь, Олег, к чему ты нас привел... Два часа мы будем смотреть, как загнивает и разлагается неразумная машинная цивилизация Запада, несясь круг за кругом к своему неизбежному концу. Мы увидим катастрофы и восторг кровожадных зрителей, усталое лицо победителя — гладиатора XX века и воющие кареты скорой помощи. Тебе, как сознательному члену профсоюза, это будет неинтересно. Мне, доверчивому простаку, а потому менее сознательному, любопытно посмотреть на автогонки. Поэтому мы все идем смотреть ТВ, а ты останешься и поломаешь голову над новой схемой. Справедливость восторжествует, а порок будет наказан. Ты заплатишь скучным вечером за тот день совращения, когда пришел в нашу лабораторию с гостем из Москвы. Адью...

Газеты прошлого века свидетельствуют, что корабли первооткрывателей Антарктиды Белинсгаузена и Лазарева покидали кронштадтский рейд под орудийный салют всей Балтийской эскадры. Впереди перед белоснежными парусниками лежали трудные тысячи миль неизвестности. А торжественным проводам предшествовала длительная подготовка экспедиции — не только тщательная оснастка кораблей, погрузка провианта, но и подбор каждого члена экипажа.

В XX веке начало больших научных экспедиций уже почти не знаменуется салютом эскадр из всех орудий. Все стало проще и... сложнее. Неведомые материки можно открывать, не покидая стен лаборатории, хотя подобные экспедиции требуют от «экипажа» не меньшего напряжения сил духовных и физических, чем путешествия прошлого. Вот почему, начав вместе с единомышленниками «вторжение в металлургию», Б. Е. Патон — тогда уже директор Института электросварки имени Е. О. Патона АН УССР — начал с подбора «экипажа». Так в сугубо прикладном институте появились специалисты по физике твердого тела, физической химии, прикладной математике и кибернетике. Это были молодые люди, только что покинувшие студенческую скамью. Некоторые проходили преддипломную практику здесь же, в институте. Почти с каждым из таких специалистов Патон беседовал сам. Причем вопросы были разные, на первый взгляд, не имеющие никакого отношения к науке...

...В ответах Назаренко на вопросы личного листка по учету кадров почти все время присутствует отрицательная частица: «не был», «не состоял», «не участвовал», «не привлекался», «не находился». В двадцать один год он окончил радиофизический факультет Киевского университета по специальности «физическая электроника». Его оставили там же лаборантом.

Новые друзья заменили распавшуюся студенческую компанию, начала вырисовываться тема будущей диссертации. Олег написал пару статей, о которых одобрительно отозвались на ученом совете. И по «гамбургскому счету», который существует в любом стоящем НИИ, Олег Назаренко был зачислен в разряд «подающих надежды».

Однажды в лаборатории раздался телефонный звонок и незнакомый голос попросил позвать Назаренко. Когда Олег взял трубку, ему передали просьбу академика Патона зайти завтра в Институт электросварки в одиннадцать часов. Пропуск будет заказан. Желательно без опозданий.

Голос был энергичный, напористый. Олег растерянно пробормотал: «Хорошо, я буду». Положив трубку, он стал напряженно соображать, зачем понадобился знаменитому академику. Даже мелькнула мысль: не шутка ли это кого-нибудь из старых друзей? В их студенческой компании такие розыгрыши были в моде. Поэтому ни дома, ни в лаборатории он никому не сказал о странном звонке. Просто отпросился на час, и все.

Но в бюро пропусков Института электросварки ему тотчас же выписали пропуск, где в графе «К кому» значилось выразительное: «К директору». Олегу пришлось подождать минуты две в приемной. За это время он лишь мельком успел оглядеть большую комнату с полированным столом, с пальмами в кадках, с рабочим местом референта, больше похожим на диспетчерский пульт небольшого завода. Потом его пригласили в кабинет — просторную комнату, обставленную несколько старомодной добротной мебелью. И, переступив порог этого кабинета, Олег успел подумать, что так высоко он еще никогда не хаживал...