История Артура Трулава - страница 14
– Звучит неплохо. Сковорода вон там. – Он указывает ногой на нижний ящик.
Мэдди достает небольшую чугунную сковородку.
– У вас есть сливочное масло?
– Есть. Только моему доктору не говори.
Когда Люсиль возвращается домой, на часах уже полдвенадцатого. Подумать только! Почти полночь! Сколько лет назад такое было в последний раз?! Ну и ну!
Ко сну будто готовятся два разных человека. Нынешняя Люсиль, наносящая на лицо ночной крем, и другая, прежняя, с румяными щеками, гладкой, буквально светящейся изнутри кожей и каштановыми волосами до плеч, такими густыми, что они с трудом поддавались гребню. Перед глазами так и стоит то, юное лицо – ох, до чего же прелестное! – да и сама будто вернулась в молодость! Даже тело словно тогда – легкое, полное сил! Подбородок поднят, ноги выпрямляются, и от макушки до пяток вдруг пронизывает такой заряд энергии, будто на тебя опрокинули ведро воды. Или как в тот раз, когда вилка попала в тостер и Люсиль ударило током.
Она закрывает глаза. Пальцы взлетают к крепко сжатым губам, из которых вдруг вырывается что-то среднее между смехом и рыданием. Выключив свет в ванной, она идет к постели, будто ступая по облакам, – только теперь смысл этого выражения становится ясен.
Люсиль ложится, гасит лампу у кровати. В темноте проступает его лицо. Вернее, тоже два – молодое, из времени, когда они были вместе, и старое, то, каким оно стало теперь. Угадайте, какое из них больше и висит прямо перед глазами огромной полной луной?
Фрэнк Пирсон…
Фрэнк Пирсон!
«Я думала, ты умер», – сказала ему Люсиль. «А я думал – ты», – ответил он, глядя на нее, как на чудо. Конфеты, букеты – все это ерунда, кто бы что ни говорил. Вот быть живой, когда тебя считали давно в могиле! Живой и здоровой! Ну, относительно…
Люсиль вздыхает. Она измотана, но вряд ли сможет сейчас уснуть. Пытаясь успокоиться, дышать помедленней, кладет себе руки на живот…
Глаза ее вдруг распахиваются. Нужно сесть на диету. И раньше подумывала, для здоровья – на каждом приеме доктор Финк смотрит на график массы тела и потом молча поднимает взгляд на пациентку. «Прекрасно понимаю, что вы хотите сказать. Я сброшу вес», – всякий раз обещает она. Снова и снова. Однако худеть только ради здоровья – перспектива довольно безрадостная и изначально обреченная на неудачу. Другое дело – во имя любви…
Завтра Люсиль собиралась попробовать добавить в печенье с кусочками шоколада еще и ириски – ей было интересно, каким получится вкус. Теперь не станет. Или, может быть, все же испечет и угостит Артура. Он такой худой, прямо-таки просвечивает. Да, она станет все отдавать ему – он будет только счастлив. Она больше на него не злится – из-за Фрэнка. Улыбайся, и весь мир улыбнется тебе. Влюбленных любят все[5].
Люсиль лежит, пытаясь отвлечься от мыслей и заснуть, но ничего не выходит. Тогда она снова включает свет, сует ноги в тапочки и спускается за письмом, что получила буквально на днях. А еще говорят, что никто уже давно друг другу не пишет! И это был не просто листок бумаги, с ним пришло нечто куда большее! Подумать страшно – что, если бы письмо затерялось? Если бы его вырвало из рук ветром? Если бы, несмотря на написанный от руки адрес, Люсиль сочла бы это очередной рекламой, как практически вся остальная почта, и выбросила бы? Или взглянула бы на имя отправителя и сказала: «Ох, нет… придумал тоже – наше время давно ушло»? Что верно, то верно – однако на самом деле никогда не поздно.
Вернувшись с письмом в постель, Люсиль разворачивает листок. Сперва она с трудом разобрала почерк, но теперь легко пробегает глазами написанное. На самом деле она запомнила весь текст наизусть, но читать приятнее, замечая мелкие детали вроде открытых нижних петель и выразительных косых черточек у букв. А больше всего ей нравится то, как подчеркнуто слово «надежда»…
Она перечитывает письмо еще раз и засовывает под подушку. Кажется, Фрэнк был не особенно счастлив от того, что много лет назад бросил Люсиль ради Сью Бенсон. Которая, оказывается, год как умерла. Умерла! От лейкемии! За три месяца! Однако, как бы там ни было, их брак явно счастливым не назовешь. Фрэнку тогда просто пришлось жениться, вот и все. Он закрутил с этой Сью на какой-то вечеринке, куда пошел один. Та сама ему на шею вешалась, он не устоял, и вуаля – свадьба по залету. А теперь вот через столько лет вдруг объявился.