История Артура Трулава - страница 15

Люсиль вдруг вспоминает, как Фрэнк брал ее за руку, поворачивал ладонью вверх, нежно-нежно целовал, потом переходил к запястью, потом к губам… Кстати, для них сейчас делают увеличители, можно просто купить в аптеке – сама видела на днях, когда заходила заполнить рецепты. Еще подумала тогда: «Вот ведь глупость!» – и одернула платье на бедрах – все время прилипает, постоянно приходится следить. Нужно будет отыскать нижнюю юбку – вроде не выкидывала, насколько помнится. А еще была шикарная комбинация – светло-зеленая, с чудесным кружевом чайного цвета по лифу и низу, прямо слюнки текут от одного вида! Люсиль купила ее в преддверии будущего замужества и потом так и не носила. Тоже ведь где-то лежит… Теперь, конечно, не налезет, но она же садится на диету! Не то чтобы Фрэнк что-то сказал о лишних фунтах, да и сам он далеко не модель, однако дело не только в тщеславии, а в том, что теперь Люсиль действительно хочет прожить как можно дольше. Потому что судьба напомнила ей – никогда не знаешь, что может ждать тебя впереди. Никогда.

У всех геронтологов мода допытываться у пациентов, хотят ли те дожить до ста лет. Люсиль несколько раз спрашивали. Она всегда отвечает: «Ну да, разумеется!», потому что именно этого от нее ждут. Говорить начистоту себе дороже. Ее подруга Фрэнни Миллер, которой девяносто, сказала как-то доктору: «Нет уж, ни за что; я и до девяносто одного-то не хочу доживать!», так ее отправили к психиатру. Люсиль и сама каждый раз думала: «Да Господи, чего ради мне желать дотянуть до сотни?!» А теперь, когда случилось то, что иначе как чудом не назовешь – да, именно чудом, – она на самом деле этого хочет! И больше века люди живут, сохраняя даже относительное здоровье. Она сама на днях видела в кафе быстрого питания старичка, которому, похоже, за сто перевалило, и тот уписывал один пончик за другим, будто на конкурсе едоков. И вышел на своих двоих, даже без палочки. Да, конечно, согнувшись в три погибели и еле передвигая ноги, но без посторонней помощи. А Люсиль пока всего восемьдесят три, она лишь четыре года как разменяла девятый десяток – подумать только, сколько еще всего можно успеть!

Выбравшись из кровати, она спускается упаковать апельсиновое печенье для Артура. Внучатая племянница как раз прислала очень симпатичные коробочки – как от китайской еды навынос, только для печенья. Надеялась, наверное, получить их обратно полными… Нет, все достанется соседу. Ровно три доверху получилось. Люсиль оставляет себе парочку и тут же закидывает обе в рот, что им валяться? От двух штучек вреда не будет. Господи, вкуснотища какая! М-м-м! Рука сама тянется под клапан коробочки и вытаскивает еще одну. Ну, не открыла же – значит, не считается.

У Артура в кухне горит свет. Небось сидит ест покупное печенье. Люсиль крадучись подбирается к окну и выглядывает. Ага, так и есть. Нола, жена соседа, похоже, в жизни никогда не пекла. Так-то она была женщина довольно приятная, только не особенно общительная – кажется, ей, кроме мужа, никто и не нужен был. А теперь вот он остался один-одинешенек, ест ночью на кухне «Орео»… Что, кстати, вообще за ерунду они придумали с этой двойной начинкой, кому она нужна?! Наверняка Артур ужасно скучает по домашнему печенью Люсиль. Мужчины все такие – не понимают, как сильно ты им нужна, пока не ощутят на горьком опыте.

«Чериз Баумгартнер. Родилась 19 марта 1943, умерла 9 августа 2016». Ах, эта… Библиотекарша, самая хорошенькая девушка из всех, когда-либо носивших очки. Родинка на щеке, огненно-рыжие волосы и зеленые, как океан, глаза. Любила все розовое. Волосы укладывала в пучок, который почти сразу же очаровательно растрепывался. Однако Чериз некогда было помнить о том, что она хорошенькая, и вообще это ей не нравилось, она еще в десять лет сказала маме, как ей надоело от всех слышать о своей красоте. Читать любила босиком, сплетя пальцы рук и ног. Замуж так и не вышла. Не до того, заявляла Чериз, когда ей начинали докучать, – на свете еще столько книг…

«Опал Эриксон. Возлюбленная дочь, сестра, тетя»… И внизу, уже другим шрифтом, добавлено: «Дорогая подруга, обожаемая при жизни, любимая и после смерти». Странно…