История Австрии. Культура, общество, политика - страница 4

Первые попытки конституировать некую «общую государственность» для области так называемых наследных земель имели место уже в позднее средневековье и раннее новое время, когда Габсбурги, объединяя ландтаги, постарались создать общее сословное представительство и сформировать у своих подданных общее государственное сознание. Однако эти первые нерешительные попытки потерпели неудачу, столкнувшись с рядом объективных факторов. Династическое «государство, основанное на /6/ личной связи», как называют его современные исследователи, с его неоднородной правовой структурой и ярко выраженным осознанием отдельными областями собственной «исторической индивидуальности» могло быть сначала преобразовано только в абсолютистско-бюрократическое государство. Это административное и институционное преобразование настойчиво осуществлялось, начиная с XVIII в. Формирование идентичности, связанной с этим общим государством, было затруднено, поскольку сильная привязанность к своей земле даже сегодня остается, по меньшей мере, столь же существенной, как и центральная государственная идея. Даже «мистер» и «мисс Австрия» в 2000 г. ощущали себя, прежде всего, венцами и тирольцами.

История Австрии имела бы исключительно местное значение, если бы область, подвластная династии Габсбургов, ограничивалась лишь теми девятью землями, что образуют в настоящее время Австрийскую Республику. Именно экспансионистская политика Габсбургов способствовала увеличению территории государства, сделав его богаче, политически могущественнее и создав – благодаря взаимодействию различных народов – предпосылки более плодотворного развития культуры. В тесном контакте с австрийским государственным ядром на протяжении столетий находились представители трех значительных языковых групп: славяне, венгры и романцы, из которых национализм XIX и XX вв. создал новые нации.

Уже среди населения первых австрийских земель имелся существенный процент славян – словенцы, проживавшие в Штирии и Каринтии и в тесно связанной с Австрией Крайне. Начиная с XVI столетия, вследствие присоединения новых территорий, этот процент постоянно увеличивался. В 1526 г. была присоединена Богемия с ее преобладающим западнославянским населением; одновременно Габсбургам удалось утвердиться в Венгрии (сначала была приобретена лишь часть земель короны св. Стефана), что вновь намного увеличило число западных (словаки) и южных славян (часть хорватских земель). В XVIII и начале XIX в. были присоединены населенные поляками и русинами (западными украинцами) Галиция, Лодомерия[5] (1772) и Буковина (1775), а также далматинское побережье (1797, окончательно в 1815), что привело /7/ к новому значительному увеличению славянского населения монархии. И уже под конец XIX в., когда монархии Габсбургов пришлось столкнуться с огромными внутренними трудностями, удалось приобрести еще одну населенную славянами территорию – Боснию и Герцеговину.

С 1526 г. одной из главных составных частей населения Габсбургской монархии являлись мадьяры. Кроме того, среди жителей Венгерского королевства было много румын, а с XVIII в. подвластная Габсбургам территория расширилась, включив в себя земли, расположенные на севере Италии (а некоторое время и на юге).

Перечислив наиболее значительные в политическом отношении народы монархии, следует упомянуть и о менее крупных, однако довольно важных в культурном отношении этнических меньшинствах. Греки и армяне играли заметную роль в торговле, а трагическая судьба, постигшая в XX столетии представителей народов рома и синти, заставляет задуматься о нашем отношении к людям, которых называют, нередко пренебрежительно, «цыганами». Сходным образом – вследствие их трагической судьбы, но также и вследствие их огромного духовного влияния – можно охарактеризовать и евреев монархии, чей вклад в собственно австрийскую культуру конца XIX – начала XX в. едва ли возможно переоценить.

Разнообразие языков, религий и культур Габсбургской монархии особенно остро дало о себе знать с зарождением современного национализма, оперировавшего, главным образом, понятиями языка, культуры и «расы» (весьма распространенный концепт XIX столетия, от которого сегодня, по счастью, отказались). Связующие элементы государства – помимо династии, чиновничества и армии – имели, прежде всего, символический характер: в качестве такого рода символов единства обычно называли «Императорский гимн» Гайдна,