История экономической мысли. Лекции в Лондонской школе экономики - страница 10

темы, о которых я собираюсь говорить, сам я прочел это эссе всего за полчаса». Кроме того,

Роббинс всегда приносил на занятие экземпляры тех книг, о которых рассказывал.

Среди слушателей Роббинса были студенты, докторанты и магистранты, англичане и иностранцы.

Роббинс ожи-1 дал от своих учеников значительного интереса к предмету, в том числе

существенной внеклассной работы, особенно от докторантов и магистрантов. Однако он готов был

признать, что в его аудитории присутствуют серьезные и несерьезные слушатели.

Роббинс заслуженно пользовался благоговейным уважением среди многих своих бывших

студентов. Однако он нравился не всем, хотя, возможно, в этом не было его вины. Так, Герберт

Саймоне пишет о знакомстве с Роббин-сом в 1974 Г°ДУ в греческом Напфлионе: «Лорд Роббинс

напомнил мне обо всем том, что я не любил в заносчивой экономической науке, с ее

отстраненностью от фактов. Раз-

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

драженный его напыщенностью, я ответил на один из его комментариев в ходе дискуссии очевидно

грубо, за что меня впоследствии, когда мы остались наедине, отругал Джон Хикс6». В то же время

Марк Перлман, у которого осталось куда лучшее впечатление от Роббинса, пишет о его «аристо-

кратичном лордстве7», а Джеймс Мид о его «приятной манере общения, заразительном наслаждении

всем, что его окружало, великолепном чувстве юмора и таланте добродушного рассказчика о своих

собственных и чужих причудах8». Говоря словами Уильяма Баумоля, «лорд Роббинс был воплощением

всех достоинств цивилизованного поведения и цивилизованной научной практики9».

Что говорят нам о манере поведения Роббинса его лекции? Он излучал серьезность, уверенность в себе

и авторитетность, но при этом был скромен и сдержан. Он привлекает внимание аудитории к другим

авторитетам, к проблемам толкования, по которым он не смог достичь убедительного решения, к

ограниченности своих знаний, а также к тому, что из-за жестких временных рамок он постоянно выну-

жден жестко сокращать идеи, о которых рассказывает. Он демонстрирует мастерское владение

материалом в своей области, особенно тем материалом, который он считает важным. Его толкования

обычно разумны, хотя, как он сам отмечает, не лишены спорности. Как и все курсы по истории

экономической мысли, курс Роббинс читал не только будущим специалистам в этой области. Но с

этого курса, благодаря его авторитетному подходу к предмету, будущий специалист начинал строить

свою карьеру в области, значимой и полной приключений.

В остальном Роббинс был представительным человеком и интеллектуалом, который, как и все люди,

кому-то нравился, а кому-то нет. Возможно, он был даже более привлекательным для обывателя, чем

большинство ученых-экономистов. Для нас, специалистов, эти лекции, которые

6. Herbert A. Simon, Models of My Life (New York: Basic Books, 1991), p. 321.

7. Mark Perlman, «What Makes My Mind Tick», American Economist 39, no. a (fall

'995): ia-

8. Некролог Мида о Роббинсе, Economica 52 (February 1985): 5.

g. Некролог Баумоля о Роббинсе, Economica 52 (February 1985): 5-

к тому же полны обаяния и такта, говорят сами за себя. Они демонстрируют не только мастерское

владение предметом, но и тактичное стремление избежать доктринерских заявлений. Курс лекций

Роббинса охватывал более или менее традиционный материал, был богатым и глубоким, сопро-

вождался глубокими комментариями. Что касается студентов, которых Роббинс иногда высмеивает за

то, что они недостаточно много читают (однажды он сказал им: «Я знаю, вы не радуетесь, когда я

рекомендую вам читать книги полностью»)10, то конечно, они любили его: об этом говорит по-

здравительная открытка к дню рождения —явление, редкое для университетской среды. Уильям

Баумоль писал о «мощном впечатлении, которое Роббинс производил на нас, студентов», в частности

благодаря «своей потрясающей эрудиции, глубокой и истинной скромности и преподавательским