История экономической мысли. Лекции в Лондонской школе экономики - страница 7
ценности своего предельного физического продукта, является также доказательством того, что подобная система справедлива. Это, конечно, совершенно nonsequi-tUTt кроме того, такой вывод может и, скорее всего, будет применяться пристрастно. Прежде чем
начинать обсуждать справедливость распределения, мы должны исследовать условия: распределение собственности, доступность
необходимого образования, доступ к информации и так далее, которые приводят к тому, что человек производит именно такой
предельный продукт, какой производит, а для этого нам понадобится учесть множество обстоятельств, не входящих в рамки предмета
того анализа, который я обсуждаю. Однако нужно отметить, что ведущие сторонники этой идеи, не считая фон Тюнена, таких
утверждений не делали. Если вспомнить Маршаллово осторожное применение этой идеи, locus classicus, мы обнаружим, что он
решительно отрицает, что она позволяет построить полную теорию распределения, даже в узком ее смысле, и справедливо
классифицирует ее как частичное объяснение производного спроса и необходимый компонент идеи замещения» (Lionel Rabbins, The
Evolution of Modern Economic Theory. Chicago: Aldine, 1970, p. 19-20). Роббинс дважды отмечает, как существенна кри-
ва ЕДЕНИЕ
Мы рекомендуем читателю не делать быстрых и опрометчивых выводов на основании замечаний
Роббинса. Например, обсуждая, как Смит заметил, что после изобретения пороха и большей
специализации в оборонной сфере издержки на оборону начали расти, Роббинс заключает: «В
этом отрывке нет экономического анализа, так что мы двигаемся дальше». Это крайне странно
слышать от автора, опубликовавшего книги «Экономические причины войны» (1939) и
«Экономическая проблема мира и войны» (1947)- В другой лекции, обсудив Мальтусову теорию
народонаселения и ее последствия, Роббинс говорит, что «это скорее эпизод из истории
политической экономии, чем из истории экономической теории»; однако вскоре после этого он
подчеркивает, что теория населения «вместе с трудами Адама Смита была фундаментальной
предпосылкой» классической экономической теории XIX века. Мы не уверены, что таким
высказываниям стоит придавать аналитическое или историографическое значение. Как бы то ни
было, Роббинс читал курс по истории экономической мысли, а не по экономической теории.
Примечательно также замечание Роббинса о «Федералисте», который он считает «лучшей книгой
по политологии и ее широким практическим аспектам, написанной за последнюю тысячу лет».
Роббинс восхищается этой классической американской работой и говорит, что «учебники истории
экономической мысли не пишут о Гамильтоне столько, сколько он заслуживает».
В свете того, что Роббинс постоянно пытается сузить область, о которой рассказывает, интересно
его предостережение о том, что «вы должны не просто быть экономистами, но иметь какое-то
общее понимание о социальных исследованиях. А любой, кто всерьез воспринимает социальные
науки, должен ознакомиться с Максом Вебером, даже если в конечном итоге вы и не сойдетесь с
ним во мнениях»4.
тика использования Сениором слова «воздержание» при объяснении процента. Еще о частичных теориях см. далее.
4* Кстати об истории экономической науки — не путать с историей экономической мысли —Роббинс делает интересное замечание о
том, что «Экономическая наука в том виде, в котором она развивалась в XIX веке, не была предметом, книги по которому входили в
программу обязательного чтения всякого образованного человека».
18
ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
Интересно также, что в начале третьей лекции Роббинс, похоже, хочет сказать, что развитие
экономической науки в том виде, в котором мы ее знаем, не могло произойти до развития
преимущественно денежной экономики, характеризуемой наличием торговли и промышленности.
В свете этой идеи интересен его подход к некоторым аспектам справедливой цены в терминах