История Лейлы, сестры Ездры - страница 14

— Ах! — Потрескавшиеся губы учителя Баруха смеялись, но слезы, затуманившие его глаза, не были слезами веселья. — Ах! Бедный Неемия! Бедный Неемия! Да пребудет на нем благословение Предвечного до скончания времен! — воскликнул он, ударяя себя в грудь кулаками.

Лейла украдкой глянула на Ездру, который, склонив голову, с непроницаемым лицом слушал учителя.

Она подождала еще какое-то мгновение и решительно встала.

— Я приготовлю питье с медом и травами, — сказала она старому учителю. — Я принесла совсем свежие. И испеку лепешки, чтобы ты мог макать их в молоко. Тебе это пойдет на пользу, и живот не будет болеть.

Она вышла, не дожидаясь возражений старика. Уже на пороге она услышала его жалобный смех и невольно подумала, что Ездра научился у него всему, научился быстро и хорошо, за исключением одного: любви к смеху и шутке. Особенно в те моменты, когда глаза горят от непролитых слез.

Кухня была всего шести стоп в ширину и двух саженей в длину, но обустроена просто и экономно. Длинный плоский сливной камень, отполированный ежедневными работами, был вмурован в дальнюю стену. От него отходил врезанный желоб, исчезающий между кирпичами и предназначенный для стока воды. Согдиам мыл на камне тонкие ростки лука и клубни репы. Он уже аккуратно разложил мешки с овощами и сушеными фруктами в большие прикрытые крышками тростниковые корзины, рядком стоявшие у стены. Под деревянной пальмовой доской, служащей столом для раскатки теста, нарезки и растирки, стояли другие корзинки, уже без крышек; в них лежало несколько огурцов и две дыни с белыми прожилками.

Пучки мяты, шалфея, жгучего перца, аниса, кардамона и душицы были подвешены к потолочной балке рядом с бараньим окороком и сушеной рыбой, покачивавшимися над очагом. Похожая на круглый колодец печь, сложенная из тщательно выделанных кирпичей, высотой в две стопы, занимала центр комнаты. В самой глубине ее между большими камнями пламенел толстый слой красноватых от жара углей; на камнях стоял кувшин с уже закипевшей водой. В крыше было искусно сделано вертикальное отверстие, дающее выход дыму, но перекрывающее доступ дождевой воде.

Еще с порога Лейла резко спросила, готово ли тесто для лепешек. Согдиам обернулся, взглянул на нее, вытер мокрые руки о тунику и, ни слова не говоря, приподнял кусок ткани с разделочной доски. На доске лежало пять идеально круглых шаров.

Лейла потыкала пальцем в один из них. Тесто поддалось, мягкое и плотное, но стоило ей отнять палец, как оно приняло прежнюю форму.

— Я сделал их рано утром, — пояснил Согдиам, возвращаясь к своей работе. — У нас еще оставалась мука с прошлой недели.

— Значит, можно уже готовить, если печь достаточно прогрелась.

Мальчик подумал, не сказать ли, что именно с этой целью он и поддерживал огонь с ранней зари. Лейле стоило лишь приложить руку к кирпичам, чтобы в этом убедиться. Еще одно доказательство того, что он не врал, когда говорил, что заранее знает день ее прихода. Но он решил промолчать.

К чему разговоры? Лейла не обращала на него ни малейшего внимания. Она даже не замечала его стараний. Тыльной стороной ладони он потер глаза, которые от несправедливости щипало больше, чем от жара печи.

Не боясь испачкать красивую ткань своей туники, Лейла схватила один из шаров, умело расплющила его, потом мягко и равномерно начала все быстрее и быстрее крутить тесто между ладонями, постепенно превращая его во все более тонкий мягкий диск.

Лейла прислонилась бедрами к боку печи, с привычной ловкостью быстро согнулась пополам, погрузив лицо в пылающий жар, и одним точным движением пришлепнула диск к внутренней поверхности. С легким потрескиванием лепешка прилепилась к кирпичам.

Лейла выпрямилась одним движением бедер, отвела прядку со лба и ухватила второй шар.

Потом приказала:

— Согдиам, пока я занимаюсь лепешками, подогрей кувшин воды с листьями мяты и зеленым луком, только свежим, тем, который я сейчас принесла. Но сначала мелко нарежь его. И приготовь еще кувшин молока для учителя Баруха.

Согдиам молча повиновался.

Какое-то время они молча занимались каждый своим делом. Пространство было таким тесным, что они постоянно задевали друг друга и едва не столкнулись над очагом, когда Согдиам клал травы в кувшин горячей воды, стоявший в глубине.