История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг. - страница 16

.

Оставался вопрос, какую позицию займет новый король в делах балтийских. В этом отношении князь Куракин смог вскоре после приезда Георга I в Гаагу успокоить свое петербургское начальство. На аудиенции, которую Георг дал русскому послу, Его Величество отзывался о властителе России в самых теплых и дружественных выражениях. Несколько дней спустя, вечером 20 сентября, первый министр Ганновера Андреас Готтлиб фон Бернсторфф приехал к Куракину домой для беседы^>{76}. Позднее разговоры Куракина с ганноверцами происходили еще много раз.

Советники Георга главным образом подчеркивали свою заинтересованность в том, чтобы Швеция отказалась от большей части своих владений в Германии, которые затем можно было бы разделить между соседями. В возможных территориальных спорах с Данией — скажем, по поводу герцогств Бремен и Верден — ганноверцы были бы рады рассчитывать на посредничество России^>{77}. Еще в 1712-м датчане заняли принадлежавшее шведам герцогство Бремен, а батальоны курфюрста Ганноверского под предлогом защиты интересов Швеции вошли на территорию соседнего шведского владения — герцогства Верден, и теперь курфюрст хотел, конечно, закрепить его за собой. Ганноверцы обсуждали с русским послом в Гааге три разных плана установления мира на Балтике. Планы эти различались лишь количеством перьев, которые предстояло обронить шведскому павлину, неизменной же была идея о том, что оккупированную русскими часть Финляндии надлежит вернуть шведам, а Россия получит Ингрию и Карелию.

Аудиенция, которую Георг дал в голландской столице Пальмквисту, прошла не столь идиллически. На заявление посланника Карла XII o существовании casus foederis, т.е. о необходимости привести в действие оборонительный союз, заключенный между Швецией, Голландией и Великобританией в 1700 г., новый британский король отозвался так: шведскому правительству следовало бы в таком случае проявлять склонность к миру. Нельзя же заставлять своих союзников расплачиваться за все. Зашла речь также о жалобах новых подданных Георга на насилия, чинимые над ними в Балтийском море шведскими кораблями. На это Пальмквист мог ответить лишь, что без таких действий шведов русский флот на десять лет раньше обрел бы ту силу, которой обладает ныне^>{78}. Но в подобную дискуссию король себя вовлечь не дал. Стало ясно, что ждать от новых властей в Лондоне прямого вооруженного вмешательства на Балтике не приходится: там намерены были сначала испробовать дипломатические средства. Так, между голландцами и англичанами бесконечно обсуждалось, надо ли послать от них кого-либо на конференцию в Брауншвейге^>{79}. Одним словом — новое вино в старые мехи.

На фоне этих нескончаемых разговоров Карл XII начал действовать. Момент был знаменательный. В середине сентября русские дипломаты в Стамбуле с почетом отбыли на родину, после того как вопрос о новых границах между Россией и Османской империей был решен к удовлетворению обеих сторон. Игра, которую долго вел в Турции шведский король, потерпела провал, и он тоже стал готовиться к возвращению домой. Карл объяснил правительству султана, что ехать через Польшу не может — в Польше одержали верх его враги, — но проехал бы через подвластную императору Священной Римской империи Венгрию после того, как там закончится эпидемия чумы. Путешествие шведского монарха через всю Центральную Европу требовало, разумеется, дипломатической и материальной подготовки. Деньги поступили на этот раз не от турок, а от венских банков и иных частных заимодавцев. Общим счетом свыше 100 тысяч риксдалеров были выданы под процент, колебавшийся от 9 до 30%, что показывало, каким ничтожным кредитом пользовался у европейских банкиров шведский король.

Получив деньги и документы, необходимые для проезда через имперские земли, Карл пустился в путь. Хотя император охотно встретился бы со своим венценосным гостем, тот предпочел путешествовать инкогнито. Кроме того, в 1700 г. Карл, как и многие другие, признал королем Испании французского принца Филиппа, однако титул короля Испании все еще носил также император, так что могли возникнуть проблемы с дипломатическим протоколом