История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг. - страница 24

.

Тем не менее в вопросе о помощи британскому союзнику Генеральные штаты действовали без колебаний. Всего через несколько дней после того, как «Высокомочные» получили из Лондона официальную просьбу о военной поддержке, они согласились отправить войска в Шотландию. Контингент, насчитывавший 6000 человек, состоял наполовину из солдат Республики, наполовину же из наемников-швейцарцев. Перед отправкой всем им на скорую руку выплатили задержанное жалованье за семь месяцев, иначе они отказались бы выступить в поход. Назначенный Генеральными штатами командующий попытался, ссылаясь на свой почтенный возраст, уклониться от этой чести. Он опасался — и не он один, — что прибытие голландских войск в Шотландию принесет интересам короля Георга скорее вред, чем пользу. Словом, далеко не все в Гааге верили в успех этой миссии^>{136}.

Но всё обошлось. Когда к концу ноября войска из Голландии добрались до места назначения, восстание против монарха из Ганноверской династии уже сходило на нет. Правда, присланные солдаты еще пригодились для ликвидации разрозненных очагов сопротивления. Как бы то ни было, тот факт, что Генеральные штаты с такой готовностью поспешили на помощь своему британскому союзнику, произвел на всех большое впечатление. А то, что восставших не поддержала Франция, свидетельствовало о существенном изменении позиции версальского двора. Внешняя политика регента Филиппа Орлеанского выглядела куда более осмотрительной, чем политика Людовика XIV.

О том же говорили и другие сигналы. В середине октября регент решил прощупать через послов Великобритании и Голландии в Париже, нельзя ли заключить между этими тремя державами оборонительный союз. Посол Республики Виллем Бёйс, признав, что в прошлом был против сближения с Францией, отнесся теперь к такой идее положительно. Он отметил, что отныне речь шла о «другой системе», и это заставляло подумать. В своем донесении Хейнсиюсу от 25 октября Бёйс одобрительно отозвался о своем разговоре с членом регентского совета Николя дю Бле. Тот не скрывал, что покойный «король-солнце» был неприкрытым сторонником претендента на британский престол из династии Стюартов и Карла XII Шведского (в Голландии оба они вызывали лишь отвращение), однако теперь, по словам дю Бле, наступили иные времена и уместно кое-что пересмотреть^>{137}. Из донесения ван Вассенара из Лондона следовало, что и там к предложениям французов отнеслись благожелательно. А если императору в Вене они не понравятся — что ж, так тому и быть^>{138}.

Акции голландцев на берегах Темзы заметно повысились. И быстрая помощь войсками, которую оказал англичанам их союзник, и предложения французов укрепили в столице Великобритании ощущение, что без Республики ничего не сделаешь. Но приведут ли эти изменения в отношении Лондона к Гааге к благоприятным для голландцев сдвигам в позиции императора на переговорах в Антверпене? В начале ноября таких сдвигов было еще не видно^>{139}. Недовольны были в правящих кругах Республики также самим посредником на переговорах — британским дипломатом в Брюсселе Уильямом Кадогеном. Его считали слишком вспыльчивым и нетерпеливым^>{140}.

Еще одна проблема была связана с темой религии. Представители Генеральных штатов и императорского двора на переговорах резко расходились во мнениях о том, позволительно ли будет солдатам и офицерам голландских гарнизонов в католических Южных Нидерландах практиковать свою, кальвинистскую религию. В этом деле голландцам от англичан мало было проку. Посол в Лондоне Арент ван Вассенар только вздыхал: чего и ждать «в делах веры от людей, которые вопросу такой важности не уделяют никакого внимания и прибегают к услугам тех, в ком, прости Господи, веры или мало, или нет совсем»^>{141}. Иначе говоря, религиозные аспекты британское правительство и его представителей на переговорах в Антверпене практически не интересовали. И все же англичане ясно дали понять, что заключение договора между Генеральными штатами и императором следует ускорить. 16 ноября голландский дипломат Брюно ван дер Дюссен доложил в Гаагу, что дело сделано.