История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг. - страница 71

Добившись этих результатов, Якоб де Би стал готовиться к отъезду. Когда точно он покинул Стокгольм, неясно. Корабль, на котором они с женой отплыли, в конце ноября у побережья Гольштейна затонул. Тела дипломата, его жены и многих других погибших позднее выбросило на берег^>{388}. Лишь семеро матросов выжили в этой катастрофе. В Стокгольме Рюмпф казался совершенно потрясенным трагической новостью, но скорбь его была неглубокой. В письме к Хейнсиюсу он доверительно сообщил, что настоятельно советовал своему коллеге проделать большую часть пути по суше. Тот согласился, однако из скупости предпочел более дешевое путешествие на корабле. И хотя де Би, по словам Рюмпфа, делал все, чтобы его заменить (читай: подсидеть), резидент отметил, что «очень чувствителен к его печальной судьбе»^>{389}. Великий пенсионарий отнесся к сказанному Рюмпфом без особого доверия, так как вел переписку с обоими дипломатами порознь и хорошо знал, что де Би в своих письмах всегда с похвалой отзывался о Рюмпфе, но не наоборот. 

Пока де Би готовился к отъезду, посол Юббо ван Бюрманиа 9 ноября 1719 г. высадился в Швеции близ Гётеборга. Прибыл он на голландском военном корабле, вооруженном 44 пушками. Незадолго до его отплытия городские власти Амстердама предприняли последнюю попытку сорвать его миссию, предложив назначить послом в Стокгольме Рюмпфа, а ван Бюрманиа был бы при нем вторым по рангу. Предложение это в Гааге с насмешкой отвергли. В конце ноября новый посол добрался до шведской столицы. Задолго до него туда прибыл со своей эскадрой британский адмирал Норрис, показав, что его страна после подписания августовского договора на деле поспешила на помощь шведам, ведь русский флот мог опять появиться в любую минуту. Очень характерным для тогдашнего положения шведов было то, что королева Ульрика преподнесла адмиралу подарок… из железа. Пояснений не требовалось: Швеция разорилась^>{390}.

Послу Республики королева дала первую аудиенцию 2 декабря. За этим протокольным обменом любезностями последовали более содержательные беседы посла ван Бюрманиа в течение декабря с принцем Фредриком и с президентом канцелярии графом Кроньельмом. В глазах гостя дело выглядело просто. Разумеется, голландцы стремятся восстановить дружбу со Швецией, однако для этого Стокгольму надо вернуть захваченные суда и выплатить компенсацию, как поступили сами Генеральные штаты в 1691 и 1693 годах, когда их подданные необоснованно захватили корабли шведов. Оборонительный союз между обеими державами вполне возможен, но не применительно к текущей войне^>{391}. Понятно, что ожиданиям шведской элиты это не соответствовало. Она желала заключить широкий наступательный альянс, в котором ключевую роль играли бы как Великобритания, так и Голландия. Целью было отвоевать шведские земли, попавшие в руки русских, и установить в балтийском регионе выгодный Швеции мир. Если гаагские политики к этому готовы, риксдаг мог бы принять «сильную резолюцию», в которой максимально пошел бы навстречу подданным Республики.

Чтобы не ограничиваться красивыми словами и с учетом того, что шведская казна была пуста, был составлен план, предусматривающий конфискацию имущества шведских каперов и владельцев каперских судов для возмещения ущерба голландцам, насколько хватит конфискованного добра. Правда, тут не обошлось бы без трудностей. Владельцы каперских судов обладали в Швеции немалым политическим влиянием, ибо многие высокопоставленные особы получали от каперства большие доходы. То, что принц Фредрик и иные руководители шведской политики хотели донести до голландского посла, сводилось к следующему: пусть Республика, ради Бога, сделает первый шаг — и тогда пожелания голландцев большей частью будут выполнены. Но ван Бюрманиа понимал, — ему достаточно было перечитать свои инструкции, — что в Гааге не желали делать ничего и, уж конечно, не желали быть вовлеченными в наступательный союз.

При подобном расхождении позиций никакого успеха достичь было нельзя. Так что уже 29 декабря ван Бюрманиа обратился к секретарю Генеральных штатов Франсуа Фагелу, с которым вел официальную переписку, с вопросом, есть ли еще смысл в его переговорах