История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг. - страница 74

Дело с фрегатами показало, насколько односторонним было голландское представление о нейтралитете. Еще около 20 января 1720 г. до секретаря шведской миссии в Гааге дошли слухи, что в Амстердаме и Зандаме строят три фрегата для российского флота^>{406}. Прейс направил шведского агента в Амстердаме купца Пьера Бальгери к властям города, дабы собрать сведения и подать жалобу. Основной аргумент был такой: заказывая в Голландии фрегаты, царь стремится поставить палки в колеса голландской коммерции в Швеции — в интересах собственной, российской торговли на Балтике. Правда, действовать Прейс должен был осторожно, ведь, несмотря на все попытки шведов разведать, что происходит на амстердамских и зандамских верфях, твердых доказательств их работы на Россию собрать не удалось. Поэтому — а также потому, что идти на риск открытого конфликта с русским послом «Высокомочные» опасались, — подать официальную ноту протеста Прейс не мог.

Посоветовавшись с британским послом Кадогеном, он решил провести с руководителями провинции Голландия беседы неформальные^>{407}. Хороший шанс давало заседание провинциальных штатов в конце февраля. Амстердамские отцы города выразили в разговоре со шведом крайнее удивление. По их словам, они ничего об этом деле не знали, тем более что занимались лишь вопросами политическими. За происходящее на верфях отвечало городское адмиралтейство, но начнет ли оно расследование, вызывало сомнения, ибо твердых улик у Прейса не было. Трудно сказать, действительно ли амстердамский пенсионарий и бургомистр ничего не знали. В любом случае их незнание полностью вписывалось в многолетнюю традицию отрицания амстердамскими властями того, что их город помогает России.

Ведущие торговлю на Балтике голландские купцы оказались более осведомленными. По их мнению, пока доказательств не было, предпринять что-либо было невозможно, но как только фрегаты будут оснащены и вооружены, наступит пора действовать. Тогда Прейс должен будет потребовать гарантий, что голландская торговля в балтийском регионе не пострадает^>{408}. Это было уже что-то, но, на взгляд шведа, еще недостаточно. Он, естественно, прощупал также Хейнсиюса. Великий пенсионарий был с ним, как доложил дипломат королеве Ульрике, целиком согласен, однако заметил, что поделать тут что-нибудь трудно, поскольку кораблестроение для экономики Амстердама очень важно. Не изменилась точка зрения Хейнсиюса и после того, как Прейс уведомил его о том, что для вооружения построенных фрегатов царский агент в Амстердаме, торговец оружием Кристоффель Брантс доставил из Петербурга 96 пушек^>{409}.

Воздействовать на амстердамский магистрат пытался не один лишь Прейс. Русский посол князь Куракин заверял власти города, что Его Царское Величество не станет противиться свободной торговле голландцев со Швецией, за исключением провоза контрабанды^>{410}. К фрегатам же русский государь, мол, отношения не имеет. Куракин ясно давал понять, что голландским купцам беспокоиться не о чем, независимо от того, строятся в Амстердаме фрегаты для России или нет. Этот маневр русского посла серьезно осложнил задачу Прейса. Шведское правительство заключило торговый договор с Великобританией, предоставило британским купцам преимущества, которых лишены их конкуренты-голландцы, а вот царь Петр голландской торговле ни в чем не препятствует, и даже торговле со шведами.

С провозглашенным Республикой нейтралитетом в Северной войне все это сочеталось плохо. Цинизм голландцев проявился еще заметнее, когда 5 марта Прейсу прислали из Стокгольма королевское повеление подать в Гааге официальный протест^>{411}. Шведский дипломат указал Генеральным штатам на то, что голландским плотникам, нанятым в начале 1720 г. для работы в Швеции, не дали разрешения выехать из Голландии. Но «Высокомочные» только отмахнулись. От многих депутатов и от Хейнсиюса Прейс услышал, что срок действия голландско-шведских договоров давно истек, а потому Республике нет больше нужды соблюдать строгий нейтралитет. К тому же от строительства кораблей зависит благосостояние страны, так что с нейтралитетом можно считаться и поменьше. Что вообще еще представлял собой этот пресловутый нейтралитет, было неясно. Амстердамский пенсионарий Бёйс вел себя с Прейсом любезнее. Как он сообщил в середине апреля шведу, городские власти получили заверения, что строящиеся фрегаты предназначены для борьбы с африканскими пиратами