История Рай-авеню - страница 6

стр.

Однажды она взяла его своей нежной белой рукой за подбородок, посмотрела ему прямо в глаза, что было нелегко сделать, потому что глазки у него были очень маленькие. Она улыбнулась, глядя на его рисунок, где он изобразил младенца Христа, поняла, почему тот так исподлобья смотрит на свою мать.

Ее рука, держащая его за подбородок, была прохладная. Не холодная, а именно прохладная. У нее были замечательные белые зубы — ровные, маленькие и чистые. От нее не пахло плесенью. Она пахла… о, он не смог бы сказать, чем она пахла, но в этом запахе было все, за что он любил сестру Мэри Катерайн. Это был хороший, чистый, свежий запах, говоривший о том, что это настоящий, живой человек. Он всю жизнь потом время от времени вспоминал этот запах: иногда, когда ему было очень плохо и он просыпался ночью, он вспоминал этот запах.

Она говорила ему слова, которые запали в его лишенную любви к людям душу.

— Уильям, — говорила ему нежная девушка, одетая как монашка, — я думаю, что твой младенец Иисус очень красивый. И я думаю, что он похож на тебя.

Она сделала ему тогда большой подарок, и он запомнил это на всю жизнь.

Такой бедный он был.

Он с каждым днем все больше и больше ненавидел своего отца. Его отец был «этим дворником-поляком». Он был им всю жизнь. А раз его отец дворник, они все были дворниками. Его мать была женой дворника, его братья и сестры были детьми дворника. Он был старшим сыном дворника-поляка, маленьким крысенком. Он был похож на своего отца.

Он знал, что это так и есть. Он смотрел на ужасное лицо своего отца, небритое и все покрытое морщинами, с маленькими щелками глаз. Так он выглядел, когда пил. А когда он не пил? Таким Уильям представлял себя годы спустя.

Его мать мыла полы в коридорах дома, где они жили, выносила тяжелые ведра с пеплом из котельной к краю тротуара, а потом тащила их назад в подвал. Уильям тоже должен был выполнять дворницкие работы, сколько он себя помнил. Основной его работой, после того как ему исполнилось тринадцать, стало ежедневно выносить мусор, который выставляли возле дверей жильцы их дома.

Сначала он помогал в этом деле отцу, когда тот был трезвый, потом стал помогать матери, потом стал сам делать эту работу. Он поднимал тяжелый мусорный ящик на верхний этаж, звонил в двери, и жильцы высыпали мусор в ящик, а потом Уилли спускал его вниз и вываливал мусор в металлический контейнер. Затем опять тащил ящик вверх. В основном люди были достаточно аккуратными, но некоторые из них довольно неряшливы, пересыпали больше мусора, чем нужно, и по дороге вниз он вылетал из ящика и сыпался на Уилли. На его голову и его плечи.

На верхнем этаже жили нормальные люди. Живущие на четвертом этаже обращались с мусором очень неосторожно, хотя миссис Коммерфорд и кричала постоянно — всегда слишком поздно — что-то типа «ой, извини, Уилли, чересчур много мусора».

Благодаря этой толстой неряшливой миссис Коммерфорд вонючие остатки ее овощей и все прочее падало по дороге на Уилли. От того что он постоянно был в мусоре, который падал на его руки, голову, плечи и ноги, он привык к запаху и не замечал его. Он уже больше не чувствовал, что от него воняет.

Его отец говорил хриплым голосом, был небольшого роста, но довольно крепкий. Он наводил ужас на всю семью, запугивал их и бил. Толкал их, пинал и лупил. Мать Уилли вечно ходила в синяках, на ее опухшем лице не было ни кровинки, глаза ничего не выражали, под ними синели круги. Им было плохо, когда отец бывал трезвый, но гораздо хуже, когда он напивался. Уилли старший в семье, и поэтому его легче найти. Он чаще всего становился целью нападок отца. Он научился становиться невидимым, исчезать, подставлять вместо себя какого-нибудь другого ребенка, который становился объектом гнева и жестокости отца. Временами Уилли видел, как отец делает что-то с девочками. Он не бил их, не толкал, не пинал — он делал с ними что-то другое. Он трогал их, хватал, прижимал к себе, пока они не начинали кричать и плакать от страха, и тогда появлялась мать и уводила их прочь, ругая жертву за тот или иной проступок, но и освобождая ребенка тем не менее. Делая это, она подвергала себя большой опасности. Уилли все видел и начинал понимать, что к чему.