История религий - страница 55

Когда ружейная перестрелка переросла в орудийную канонаду, полковник казачьего войска граф Граббе предложил прекратить прения и перейти к выборам патриарха. «Никакую войну нельзя вести без вождя,— внушал собору граф Граббе,— а ведь для Церкви наступает именно такое время, когда придется вести войну». Слово «война» по отношению к большевикам звучало во всех выступлениях участников собора после 25 октября 1917 г.

И вот 30 октября 1917 г. (по старому стилю) в храме Христа Спасителя Собор приступил к выборам патриарха. Было решено голосованием определить трех самых авторитетных архиереев, а затем предложить им тянуть жребий. Выборы проходили в два тура, в результате Собор определил трех кандидатов — архиепископа Харьковского Антония, архиепископа Новгородского и Старорусского Арсения и митрополита Московского и Коломенского Тихона. При этом Тихон набрал меньше всех голосов, а Антоний по результатам выборов был абсолютным лидером.

5 ноября 1917 г. в храме Христа Спасителя произошло «вынутие жребия на Патриаршее достоинство». Его совершил старейший иерарх митрополит Киевский Владимир в присутствии свидетелей — шести епископов, шести клириков и четырех мирян. Он вынул листок с именем митрополита Тихона. Избранником стал кандидат, который еле-еле дотянул до жребия. Чтобы как-то объяснить это профессор-богослов П.В. Верховский в своей брошюре «Патриарх Тихон», изданной два года спустя, писал: «Вероятно, это нужно было для того, чтобы потом все ясно видели, что не люди, а сам Бог избрал его быть Русским Патриархом». Самый популярный кандидат — митрополит Харьковский Антоний — был, по-видимому, другого мнения. Рассказывают, что узнав о результатах жеребьевки, он непечатно выругался.

Патриарх Тихон (в миру Василий Белавин) слыл за «умеренного» и даже «либерального» религиозного деятеля, но в политическом аспекте он был монархистом, входил в «Союз русского народа», решительно отвергал идею о близости христианства и социализма. Все происходившее в России после 25 октября 1917 г. вызывало у Тихона чувство возмущения. В своем первом послании Поместному собору, которое было прочитано 20 января 1918 г., он анафематствовал новую власть и призвал к борьбе с ней. Сейчас идут споры о том, кого анафематствовал Тихон и к какому сопротивлению (духовному или материальному) он призывал, но в то время эти вопросы не вставали. Всем было ясно, что анафематствованию подлежали большевики, а сопротивление им должно было быть оказано не только духовное, но и материальное. Когда Тихон закончил читать свое послание, из глубины зала, со скамьи, где сидели миряне, отчетливо донеслось: «Но ведь это война…». На следующий день это послание было зачитано во всех Церквах. Затем патриарх еще дважды выступал с непосредственной критикой новой власти.

18 марта 1918 г. патриарх осудил заключение Брестского мира, охарактеризовав его как измену. Второе послание было приурочено к первой годовщине Октябрьских событий. В нем Тихон призывал советскую власть прекратить красный террор и упрекал ее в невыполнении тех обещаний, с которыми большевики пришли к власти. Позиция патриарха по отношению к новой власти оказала влияние не только на священнослужителей, но и на многих мирян.

Еще более обострились отношения между советской властью и РПЦ в 1922 г. Весной этого года в России голодало более 22 млн человек, особенно жестоким голод был в Поволжье. Нужен был не только хлеб, чтобы прокормить умирающих людей, но и семена. Ресурсы государства были истощены. На призыв советской России откликнулись рабочие, общественные и религиозные организации в Европе и Америке. Но этого было мало. Надежды на спасение сулили данные, согласно которым богатство РПЦ в пересчете на серебро составляло 525 тыс. пудов. При этом считалось, что каждый фунт серебра мог спасти от голодной смерти семью из 5 человек. Согласно законам, принятым советской властью, все церковной имущество считалось достоянием государства. РПЦ тоже оказывала помощь голодающим, был создан Всероссийский церковный комитет помощи голодающим, во всех храмах и среди отдельных групп верующих начались сборы драгоценностей и денег на оказание помощи голодающим. Но подобная церковная организация была признана советским правительством излишней, и все собранные средства были потребованы к сдаче правительственному комитету. Кроме того, Церковь разрешала жертвовать на помощь голодающим драгоценные украшения и предметы, не имеющее богослужебного употребления. А большевики предполагали отобрать все.