История с Малыми Тмутараканями - страница 16

— Тебе выспаться надо, Студент, а не диспуты устраивать, — проворчал Кузьмич, пыхтя сигаретой.

— Но я прав, потому что моя гипотеза объясняет все — быт деревни, уклад жизни этих людей. Ты видел, как они в поле работают? Ничего кроме серпов или сох с железными наконечниками. Помнишь дружинников, которые нас вчера встречали? Оружие, что висит в сельсовете? Посмотри, как здесь одеваются.

— Иди спать, Студент, — повысил голос Кузьмич, давя каблуком окурок. — Махры здесь нет, это точно, — вздохнул он.

— С нами, что-то произошло в логе. Ты помнишь багровый туман, который повалил из земли? Помнишь, как сын мельника, всю дорогу просился, чтоб его отпустили, значит, он знал, наверняка, про этот проклятый лог, и про то, что там происходят странные явления. Этот Ванюша, сам говорил, что старой дорогой редко, кто пользуется.

— И что теперь?

— Ничего. Я вижу, что ты все прекрасно понял, еще вчера. Теперь надо объяснить все комиссару. Я пробовал разговаривать с ним, но он не хочет меня слушать. Нам надо попробовать вернуться назад, той же дорогой, вдруг мы опять попадем в свой мир.

— Комиссар никого слушать не будет. А идею свою можешь проверить, когда он тебя в Губернск пошлет. — Тихо посоветовал Кузьмич.

— Ты мне веришь?

— Иди спать, Студент. — Кузьмич поднялся. Его серые глаза смотрели слишком спокойно и равнодушно. Он стал подниматься на башню.

— Знаешь, мне здесь даже нравится, — негромко сказал Кузьмич.

— Мне тоже, — честно признался Юлиан.

Студент медленно, нехотя побрел в сельсовет. Еще издали, он заметил, как в синей простыне неба, на крыше сельсовет, полощется ветром, красное знамя, в которое превратился плащ десятника Вакулы.

На радость Юлиана, в сельсовете никого не оказалось. Юлиан, не став завтракать, поднялся на второй этаж и устало повалился на лавку. Но сон не шел, виной тому — разговор с Кузьмичом. Юлиан перебирал в уме все, что знал об одиннадцатом веке.

Время такое же славное, как и во времена Святослава, сына Игорева. Сейчас Русь должна быть раздроблена, на мелкие княжества, но до татарского нашествия еще далеко. Скоро Ярослав Владимирович, начнет объединять земли в единое Киевское княжество. На южных рубежах должны появиться города-крепости, среди них Ярославль. На Поморье поставит Юрьев. Еще больше вырастет Киев, это при нем появятся Золотые ворота, такие, как в Константинополе, София Киевская, София Новгородская. Это у него три дочери красавицы. Одна станет женой норвежского принца, вторая французской королевой, а третья, женой венгерского короля. Впереди войны со степью и с Польшей. Я могу попробовать себя на дипломатическом поприще. Какое славное, героическое время!

Мечтая, проворочавшись с час на лавке, Юлиан не выдержал, спустился вниз. Из бочки, зачерпнул деревянной корчагой воду. Отпил, омыл лицо и вышел во двор.

У старого дуба, окруженного более, чем странным, частоколом, с выбеленными дождями и ветром, черепами животных, стоял знакомый дедушка. Юлиан направился к нему.

— Добрый день, дедушка.

— Гой еси, Юлиан. — В густой бороде старика мелькнула улыбка.

— Вы знаете мое имя?

— Внучка сказала.

— Какая внучка?

— Как же, Устя, али забыл её?

— Нет, что вы не забыл, я не знал, что это ваша внучка. Она очень красивая.

— Красна девица, — старик кивнул. — У тебя странное имя.

Юлиан, в который раз покраснел, вспоминая своих родителей и их страсть к историческим опусам.

— Дети имен не выбирают, им родители дают.

— У нас имя заслуживают.

Юлиан показал на странную ограду, окружающую кряжистого великана.

— Интересное место.

— Это наше капище. На этом месте мы справляем свои требы — ответил старик, толкая ветхую калитку. Два козлиных черепа покачнулись, стукнули друг друга лбами. Старик вошел внутрь, поманил за собой Юлиана.

Внутри ограды стояло несколько деревянных истуканов, вернее два. Меж ними, молчаливая каменная женщина. Под ногами идолов, лежали большие деревянные чаши с подозрительными багровыми пятнами. В чашах валялось несколько обглоданных костей, чей-то рыжий клок волос и обрезки цветных ленточек, куриные перья.

Старик отвесил идолам низкий почтительный поклон. Юлиан, помедлив, с оглядкой назад, не дай бог, комиссар идет, кивнул головой, как старым приятелям.