История с Малыми Тмутараканями - страница 27

— Сам Перун пришел, слышь, как грохочет, гневается, — шептали люди.

Началось чародейство. В центр стал волхв Рух. С четырех сторон его окружили другие волхвы, правильно сориентировавшись по сторонам света, положили правые руки ему на плечи. Воткнули посохи, перед собой в землю, держась за них левыми руками.

Устя привлекла к себе Юлиана, быстро его поцеловала и подтолкнула к стоящим, перед старцами сослуживцам.

— Иди, если сможешь, возвращайся, я буду ждать тебя, — быстро прошептала она.

Мстислав поймал ее руку, крепко сжал в своей ладони. С другой стороны, это повторил Вакула.

— Иди, Юлиан, — приказал князь, видя колебания юноши.

— Иди, я буду ждать тебя, — кивнула головой Устя.

— Я вернусь. — Юлиан присоединился к троице.

Они стояли, как на судилище, лицом к волхвам и вытянутой живой цепочке людей. Сотни глаз были направлены на них, от этого делалось как-то неуютно, стыдно и страшно. Холодный озноб пробегал по спинам, заныли суставы.

— Теперь, можете идти, — сказал Рух, — желаем счастливого пути.

Волхв, держась двумя руками, поднял к нему свой посох. Зигзагообразная молния, змеей пронеслась в тучах, впилась в посох. Гром не ударил, сильный порыв ветра, налетел на старика, разметал его седую бороду. Молния должна была его испепелить на месте, но волхв стоял, не пошелохнувшись, словно ничего не произошло. Вот только глаза старика изменились, чужими стали, налились слепящей синевой, в которой уже ничего не отражалось. Эти глаза принадлежали не человеку, а другому существу, верно, и впрямь Перун вселился.

«Чужаки» отпрянули в испуге от преобразившегося старца.

— Быстрее бегите в лес! — закричали из-за спины Руха волхвы. — Иначе вас испепелят молнии. Люди! Направьте свои взгляды на посох Руха! Ни о чем не думайте, освободите свои головы.

И неожиданно посох Руха вспыхнул. Он не загорелся, а засиял, словно в его руках была небесная, живая и пульсирующая, молния.

— Бегите! — предостерегающе закричали волхвы чужакам, парализованным тем, что они видели.

— А, я?! Что мне делать? — Юлиан бросился к Руху, но непонятная сила отшвырнула его назад, как молотом в грудь ударила. Кузьмич успел подхватить кричащего от боли, падающего Юлиана.

— Бегите, эта сила убьет вас, вы не защищены, бегите в лог, — вновь прокричал один из волхвов.

— Скоро откроется дорога в ваш мир, — поддержал его другой.

— Но, я не хочу возвращаться, — прохрипел Юлиан, с трудом ловя ртом воздух.

— Когда закроются ворота, если удержишься, вернешься, — прошептал Рух, невидяще посмотрел на Студента. От такого взгляда, тому стало жутко.

Небо раздраженно зарокотало, теперь, по нему непрестанно проносились огненные всполохи. Кузьмич подхватил Студента и потащил его в сторону оврага. Юлиан больше не сопротивлялся. Им обоим было страшно, такие глаза, как у Руха, убить могут, испепелить на месте. Далеко впереди торопливо шли комиссар и Карпенко. Порыв ветра донес до них голос Максима: «Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает. Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает».

За их спинами один из волхвов стал подкидывать в верх заговоренное оружие и небесные стрелы метко разили их, направляемые посохом Руха. Последним вспыхнул, навсегда исчезая, именной маузер комиссара. Раздался оглушительный страшный рев небесного отца — Перуна. Порывы ветра поменяли направление и стали с силой подталкивать четверку чужаков в спины.

Комиссар и Карпенко скрылись в овраге.

— Кузьмич, погоди, отпусти меня. Слышишь, стой, я не хочу дальше идти.

Рядом ударила молния, громче пророкотал гром. Юлиан запрокинул голову. Творилось что-то непонятное, молнии переплетались внутри громовых туч; десятки, сотни, извивались словно змеи, иногда тянулись к сверкающему посоху Руха. Над оврагом появился огромный, святящийся и извивающий огненный клубок, чем-то напоминающий гигантское морское чудовище. Огненный спрут пытался дотянуться своими щупальцами до низких деревьев и кустарника, но ему мешал дотронуться яркий белый луч, бьющий из посоха чародея. Это он, словно пастух, сбивал сверкающие молнии в огромный, пульсирующий, болезненный для глаз, огненный шар. Небо возмущенно роптало, с каждым разом громче и громче, набирая гневные обертона.