История Сепфоры, жены Моисея - страница 10

У Сепфоры перехватило горло, но Реба, гордый впечатлением, которое произвел его подарок, выпил глоток прохладного вина и ответил, что нет, это чудо было соткано на далеком Востоке. Мужчинами, добавил он, а не женщинами.

Больше никто не упоминал о Египте, и Сепфора с облегчением перевела дух.

Подарок, преподнесенный Ребой, был так ослепителен и дорог — за него, должно быть, было отдано целое стадо прекрасных белых верблюдиц, — что, разложенный у ног Ормы, он, казалось, наконец поколебал ее неприступность, потому что Орма, как того долго ждали ее отец и сестры, опустилась на ковер рядом с Ребой.

Сложив руки на своей прекрасной трепещущей груди, Орма склонила голову и прошептала:

— Добро пожаловать в дом моего отца, Реба. Я рада твоему приезду. Ты мужчина моего сердца. Да благословит Хореб твою судьбу и не обрушит на тебя своего гнева.

Лицо Ребы сияло. Иофар, что с ним случалось редко, зарделся от избытка чувств. Сепфора перехватила взгляд Сефобы, которая многозначительно подмигнула ей. Будет ли благословен сегодняшний вечер? Может быть, завтра Реба, не боясь насмешек, решится наконец попросить руки самой прекрасной из дочерей Иофара?

Однако когда начался пир, Реба, к великому беспокойству хозяев дома, обращался к Орме с рассеянным и даже несколько отчужденным вниманием. Казалось, что он больше всего наслаждался музыкой и беседой с Иофаром. Но, может быть, это была лишь игра или последняя предосторожность?

Постепенно пустели кувшины с вином и пивом, праздник становился все шумнее и веселее. Масляные факелы уже начинали потрескивать. Сефоба вышла танцевать в кругу женщин, не скоро еще ожидавших возвращения своих мужей. Орма кликнула молодых служанок и велела им танцевать перед Ребой. Иофар ограничился улыбкой и прекратил беседу.

После того как танцовщицам удалось привлечь внимание Ребы, появилась Орма, и все увидели в свете факелов, что на ней не было туники. Вместо туники ее облегала подаренная Ребой ткань, оставляя обнаженными плечи и руки. Легкая ткань, придерживаемая брошью и застежками, словно аура, развевалась и колыхалась вокруг ее стройного тела. Ожерелье и браслеты тонко подтренькивали в такт чарующим движениям танца.

Иофар поднял было руку, словно желая либо упрекнуть дочь, либо дать ей знак удалиться, но рука его быстро опустилась на колено, и старый мудрец с несколько преувеличенной непринужденностью отвел в сторону глаза, в которых засветилось лукавство, когда он, как и все присутствовавшие, заметил, что Реба застыл с открытым ртом от такого зрелища.

Сепфора с нетерпением ждала этого момента. Не привлекая ничьего внимания, она тенью выскользнула из круга танцующих и пробралась в пристройку, служившую кухней. В кухне не было никого, кроме двух девчушек, задремавших у корзины с фигами. Все остальные были на празднике. Сепфора достала большой вьюк из плотного неотбеленного полотна, в которых обычно перевозили груз на мулах и ослах. В темноте, которую едва освещали уголья, пылавшие в очаге, она быстро наполнила вьюк кусками отварного мяса, ячменным хлебом, положила арбузы, фиги, финики, миндаль и плоды мушмулы. В общем, все, что поместилось в мешки, и все, что могли поднять ее плечи.

Сгибаясь под тяжестью ноши, она вышла из кухни и спрятала вьюк возле ворот, которые тщательно запирались на ночь.

Сидя на корточках, Сепфора отдышалась, прислушиваясь к раздававшимся во дворе трелям флейты, барабанной дроби и треньканью колокольчиков на щиколотках танцовщиц. Время от времени оттуда раздавались раскаты смеха. Она не сомневалась, что никто не заметил ее отсутствия. Под прикрытием темноты Сепфора скользнула в погреб Иофара, бесшумно вытянула тяжелую перекладину, запиравшую дверь, ощупью нашла кувшин с пивом и спрятала его рядом с вьюком.

Когда Сепфора вернулась к пирующим, Орма уже не танцевала. Она возлежала на подушках напротив Ребы и слушала нашептывания Шебского принца. Чуть поодаль две старые кормилицы прикорнули, прижавшись друг к другу, очевидно, забыв о своей обязанности следить за влюбленным принцем.

Сефобы нигде не было видно. К радости свиты Ребы, самые молодые служанки продолжали танцевать, пользуясь остатками пира и мужеством музыкантов. Благородная голова Иофара покачивалась на груди, очевидно, под действием выпитого вина. Сепфора осторожно подхватила отца под руки, поцеловала его в щеку, чтобы разбудить, и помогла ему подняться.