История Сепфоры, жены Моисея - страница 8
— Может быть, он прибыл с караваном?
— Где же он? Начальник каравана должен бы прийти приветствовать нашего отца. Нет, скорее всего этот человек от кого-то скрывается.
— От кого? — спросила Сефоба.
— Не знаю.
— Но такой человек, как он, ничего не боится! — рассердилась Орма.
— Я думаю, что он скрывается. Я не знаю, боится ли он, — поправила себя Сепфора.
— Ты что, уже забыла, как легко он переломал кости сыну Уссенека? Без него…
Орма угрожающе качнула головой. Сепфора промолчала. Сестры, стоявшие у подножия откоса, видели только белую землю, покрытую золотистой пылью, и тропинку, которая терялась в серебре олив и темных скал, нависавших над сияющей голубизной моря.
— Сепфора права, — задумчиво сказала Сефоба, — он беглец. Иначе почему он отказался прийти сегодня вечером в дом нашего отца?
Орма пожала плечами, и все втроем направились к стаду. По очереди сестры набрали воды, чтобы еще раз наполнить поилку. Они поднимали вдвое меньше воды, чем Египтянин, но и усилий прикладывали меньше. Выполняя свою работу, сестры молчали, и каждая из них думала только о странном незнакомце, о его красоте, силе, о его руках, державших таль, о его улыбке и его неожиданном взгляде исподлобья.
Казалось, что эти мысли вызвали тень отчуждения между сестрами. Даже Сефоба, недавно вышедшая замуж, не могла отделаться от мыслей об этом человеке.
Сепфора уже готова была признаться в том, что в прошлую луну она видела во сне, как этот человек, Моисей, спас ей жизнь! Он взял ее на руки и вынес из моря, где она едва не утонула. Но кто бы ее понял? Ведь это был лишь сон.
С другой стороны поилки Орма короткими резкими криками собирала животных, торопя их без особой надобности. Ожесточенное лицо и горящие глаза выдавали ее желание видеть Египтянина у своих ног. Ведь она была самой красивой, самой белокожей — кому же, как не ей, покорить пришельца! Поэтому никто не удивился, когда по пути домой она заявила:
— Мы должны рассказать отцу о том, что произошло у колодца. Он, несомненно, захочет увидеть Египтянина и пошлет кого-нибудь за ним. Пришелец не посмеет отказаться, ему придется прийти.
— Нет! — с такой решительностью воскликнула Сепфора, что ее сестры вздрогнули и на мгновение остановились, оставив овец без присмотра.
— Не надо ничего говорить, — повторила Сепфора мягче.
— Почему? — осторожно спросила Сефоба.
— Наш отец захочет наказать сыновей Уссенека, а это ни к чему.
Орма расхохоталась:
— Надеюсь, что он накажет их кнутом и палкой! И оставит на солнце без глотка воды!
— Их, несомненно, следует проучить, — поддержала сестру Сефоба.
— Их уже проучили, — настаивала Сепфора. — Старший брат, может быть, уже умер. Они хотели показать свою силу, но нашелся человек сильнее, чем они. Зачем доводить их до бешенства, они только отравят пастбища своими криками о мщении…
— Ну вот, Сепфора опять воображает себя нашим отцом! — усмехнулась Орма.
Она откинула шаль на плечо и, покачивая бедрами, пошла вперед:
— Мне все равно, что будет с Уссенеком и его сыновьями. Я думаю о Египтянине. Я расскажу отцу о нем, как только мы придем домой!
— Как же ты глупа!
Голос Сепфоры прозвучал в горячем воздухе, как удар кнута, и в мгновение ока она оказалась перед Ормой:
— Пришелец сказал «нет»! Разве ты не слышала? Его слова ничего не значат для тебя? Ты не хочешь проявить уважение к его желанию?
Орма ждала помощи от Сефобы, это было видно по взгляду, который она обратила к сестре:
— К его желанию? Что ты знаешь о его желаниях? Он просто смутился. И он плохо говорит на нашем языке.
— Он говорит достаточно хорошо, чтобы сказать «да» или «нет», и понимает разницу между этими словами.
— Ну и что? Это нехорошо. Из-за тебя мы ему обязаны…
— Я прекрасно знаю, чем я ему обязана. Не забывай, что сын Уссенека набросился на меня.
— Наш отец должен его поблагодарить.
— Он это сделает, когда будет нужно. Обещаю тебе.
— Он… Ну, Сефоба, скажи же что-нибудь!
— Что сказать? — вздохнула Сефоба. — Сепфора права: он сказал «нет»!
— Но его глаза мне клялись совсем в другом. Я лучше вас умею читать в глазах мужчин.
— Орма, послушай меня…
— Незачем. Я уже все слышала, и я тебе отвечаю, что я все расскажу отцу и никто, даже ты, не сможет мне помешать.