История шпионажа. Том 1 - страница 9

На самом деле все было не так. Немцы заранее получили приказ отступить. 42-я французская дивизия приняла бой с отдельной группой не успевших отойти немцев и без труда рассеяла их.

Существует интересная версия и о битве при Шарлеруа. В этом городке, который переходил из рук в руки, по описанию военных корреспондентов, трупы покрыли улицы до первых этажей домов. Это сражение августа 1914 года долго оставалось в памяти французов как самое жестокое. В действительности никакого сражения при Шарлеруа не было вовсе. Зачем газетчикам понадобилась эта выдумка?

Эти эпизоды характерны не только для Франции. Пока шла война, в воюющих странах писалась реальная и выдуманная история.

Сразу после вступления России в войну шпионский психоз охватил и русских. Все, кто носил немецкую фамилию, были объявлены платными агентами кайзера. К ним относились с подозрением и волокли в участок. Семьи, чьи фамилии звучали на немецкий лад, срочно меняли их, чтобы избежать преследований. Это касалось и всех иностранных фамилий.

В России кругом видели шпионов, за которыми следили неусыпно и доносили при минимальном подозрении. Иностранные журналисты автоматически были причислены к шпионам Германии. Полиции порой приходилось защищать корреспондентов, чтобы они могли продолжать работу.

Все эти слухи беспокоили властей, ведь царская семья имела немецкие корни. Подозрение в пособничестве немцам опять же падало и на царскую семью. Военные командиры также были заражены подозрительностью. Доносы и фальшивые свидетельства шли непрерывным потоком, усложняя работу охранки.

На территориях Балтии, где колонии немцев были многочисленными, особенно чувствовались эти настроения. Все население подозревалось в пособничестве Германии. Серьезно утверждалось, например, что в поместье местного аристократа приземлился немецкий самолет, нагруженный секретными документами, и принял на борт корову, привязав ее за рога. Так, должно быть, осуществлялись поставки мяса противнику.

После первых поражений русских на фронте подозрение в измене пало на командующий состав Генштаба. Те, в свою очередь, при малейших подозрениях увольняли младших командиров и порой обвиняли в измене агентов русской полиции и военную полицию. Служба информации не избежала гонений и вынуждена была почти прекратить свою работу.

Шпионский психоз привел к скандалам национального масштаба. Органы печати с неимоверной безответственностью стали обсуждать дело полковника Мясоедова, беспочвенно и жестоко обвиняя его в том, что он якобы получил 10 тысяч рублей, продав немцам военные секреты. Полковника судили, но оправдали — ни одно обвинение против него не подтвердилось. Но пресса не унималась, и великий князь Николай назначил новое расследование. На этот раз полковника осудили и расстреляли под ликующие возгласы публики. Вскоре дело было снова пересмотрено и установлена невиновность полков-пика. Видно, что в атмосфере истерии и страха не обойтись было без агнца, отданного на заклание. Дело военного министра Сухомлинова также не обошлось без оговоров и истерии. Несмотря на то, что Сухомлинов своевременно оснастил русскую армию новым вооружением, его заслуги были тут же забыты. Он был обвинен без всяких доказательств во взятке от немецкого командования. Из тюрьмы его выпустило правительство большевиков.

Излишняя шпиономания теряла здравый смысл. В то же время на-стоящие шпионы немецкой разведслужбы Третьего бюро продолжали cпокойно передавать военную информацию из ставки Генштаба России.

Самая большая шпионская интрига в Италии в этот период связана с именем французского авантюриста Паоло Мария Боло, известного под именем Боло-паши. На немецкие деньги он пытался купить французские газеты — сначала газету «Фигаро», а после неудачной попытки — «Ле Раппель» и «Журналь». Французские банки, куда он вносил немецкие деньги, не могли не знать об интригах этого дельца.

Затем Боло-паша обратил взор на Италию, вернее немецкие хозяева приказали ему впутать в эти махинации итальянские средства печати, как только страна вступила в войну. В это время Боло не был еще скомпрометирован и пользовался известностью и уважением. Он был вхож в министерские кабинеты и салоны высших чиновников, устраивал роскошные приемы, на которые приглашал французских аристократов, выступая с патриотическими речами, выражая готовность идти на любые жертвы ради интересов своей родины и союзников.