Из блокнота индолога - страница 8

Мы стоим и вслушиваемся в дыхание пенджабской ночи, в шелест трав, в стрекот цикад, столь же бесчисленных, как звезды. Где-то подвывает шакал. Издалека доносится собачья перебранка.

— Где же «басмати»?

— Да вот он на поле, перед нами!

Мы, оступаясь, спотыкаясь о кочки, добираемся до края поля. Да, запах этот неповторим, незабываем. Он настоящий волшебник. Запах будит воображение и рождает мысли: «Вот что может дать индийская земля, политая потом тысяч поколений крестьян, возделанная их руками! Если бы я пришел на каждое поле, счастье и радость вошли бы в каждый дом. Дайте мне дорогу к людям. Я хочу дымиться горячим паром в плошке труженика, белеть снежной горой на блюде праздничного стола, всегда быть в любом доме, большом и малом!» Ветерок мягко колышет упругие, жесткие и вместе с тем шелковистые колоски.

— В этих местах «басмати» раньше расти не мог, — говорит наш шофер.

— Почему?

— Вода… Вода пришла сюда из плотины Бхакра-Нангал. Вот оттуда..

Скорее угадывая, чем видя силуэт его руки, смотрим туда, где из-за гор струится голубоватое зарево.

Еще час пути, и перед нами яркое созвездие огней Бхакра-Нангал, рассеивающее мрак ночи. На здании первой очереди этой мощной ГЭС укреплена мемориальная доска, напоминающая о дне, когда Джавахарлал Неру объявил первую очередь проекта Бхакра-Нангал завершенной. На мраморе высечены слова: «Посвящается народу».

Но здесь обернулся девятый январь

Тринадцатым днем апреля.

И. Тихонов

«Это было…» Бесчисленное множество раз человеческая рука писала эти два коротких слова — и в письмах друзьям, и в стихах, и в докладах и отчетах, и в газетных сообщениях, и в учебниках, и в произведениях всех жанров художественной и научной литературы. Конечно, попадись мои записи на глаза строгому критику, он обвинит меня и в штампе, и в повторении, и кто знает, в каких еще литературных грехах. И тем не менее эту запись я начну именно с этих слов.

Это было 13 апреля 1919 г. Уже не первый день бурлил город Амритсар. 10 апреля произошло событие, неслыханное со времен национального восстания 1857–1859 гг., при одном воспоминании о котором англичан охватывала дрожь. Но пусть об этом событии расскажут историки.

«…10 апреля народ стал хозяином Амритсара. Англичане укрылись в форту. К вечеру железнодорожная станция, телеграф и телефон уже оказались в руках восставших. Связь города с другими районами была прервана. Перепуганные власти с нетерпением ждали прибытия военной помощи. Вечером того же дня в Амритсар вошли войска под командованием генерала Дайера, которому была передана гражданская власть. Таким образом, в городе фактически было введено военное положение. 13 апреля в праздничный день на площади Джалианвала Багх…»

Несколько лет назад я стоял на ней, стараясь представить, что произошло здесь 13 апреля 1919 г., «…в праздничный день на площади Джалианвала Багх».

…По узким улочкам города, образованным рядами двух-трехэтажных домов, стекались к площади ручейками люди — мужчины и женщины, старики и юноши, сикхи, мусульмане и индусы, образовывая бурлящее человеческое озеро. Они пришли на площадь, чтобы заявить о своем протесте против незаконной высылки их руководителей Сейф-уд-дина Кичлу и Сатьяпала, повинных, по утверждению властей, в неистовой антиправительственной агитации (если говорить точно, они оба требовали во весь голос независимости для своей Родины).

Площадь окружена неровной, плотной стеной домов без окон. Отсюда нет другого выхода, кроме узенькой улочки, одновременно являющейся и единственным входом. На краю площади — древний колодец глубиной метров 10–12, облицованный кирпичом.

Начался митинг. Ораторы сменяли друг друга. Толпа внимательно слушала, выражая одобрение или гнев дружными криками и поднятыми кулаками. Никто из присутствовавших не заметил, как со стороны улицы Мукериан на площадь вышли солдаты в широкополых шляпах и встали вдоль стен. Они установили ручные и станковые пулеметы. Солдаты стояли молча. Они были словно нож убийцы, поднятый над ни о чем не подозревающей жертвой. Удар еще не нанесен, но жертва уже обречена. И нет спасения.