Из боевого прошлого (1917 - 1957) - страница 31

— Товарищи, я прошу слова от матросов Кронштадта.

— Дать! — кричат большевики. Их поддерживают беспартийные члены райсовета. Меньшевики против.

Вопрос ставится на голосование. Абсолютное большинство за то, чтобы дать слово.

— Товарищи, я знал, что вы, выборжцы, не откажетесь выслушать нас, моряков. Мы только что были в Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов, там отказали нам в слове, а положение не терпит отлагательства. Я только что прибыл из Кронштадта. Там властвует контрреволюция. Надо уничтожить контрреволюционную гидру и захватить крепость в свои руки, иначе мы останемся безоружными против стальных гигантов кораблей и фортов крепости, жерла пушек которых уже сейчас направлены на нас. Вы должны немедленно послать в Кронштадт стойких, надежных товарищей для того, чтобы помочь нам разоблачить клеветнические измышления, которые широким потоком изливает контрреволюция и которые впитывает в себя гарнизон крепости.

— Это нас не касается, это дело Петроградского Совета, вы не по адресу попали! — крикнул Максимов.

— К черту этот меньшевистский совет! Мы там были, нас и слушать не хотят. Да и о чем нам с ними говорить? Разве не при помощи заправил Петроградского Совета Временное правительство поставило комендантом Кронштадтской крепости члена Государственной думы кадета Пепеляева? А Гучков — октябрист — возведен в ранг военно-морского министра. Не верим мы Гвоздевым, Скобелевым, Чхеидзе, Церетели и не допустим их управлять орудиями фортов и кораблей. Мы должны сами направлять их туда, куда нам надо, и на того, на кого нам надо,— он смахнул капли пота с взволнованного лица, хотел еще что-то сказать, но, махнув рукой, сошел с трибуны.

Ясно. В Кронштадте вершат дела классовые враги. Надо помочь кронштадтским большевикам. Мы предлагаем послать в Кронштадт своих товарищей. Меньшевики против:

— Мы не имеем права превышать своих полномочий,— говорят они.— Надо избрать делегацию и послать ее в Петроградский Совет с просьбой расследовать дело.

Матросы кричат:

— Кого просить? Гвоздева, Бройдо, Скобелева? А правительство им позволит вмешиваться в эти дела? Нет, товарищи, действуйте сами.

Большинством голосов Совет решил послать в Кронштадт пять человек.

В избранную пятерку попали три молодых рабочих, студент технического высшего учебного заведения и я. В Кронштадт мы выехали на другой день на двух крестьянских розвальнях. По пути следования мы всюду встречали большие и маленькие летучие митинги. К Кронштадту мы подъезжали вечером. Сумерки заволокли широкую, снегом покрытую равнину. Из крепости манит к себе яркий свет маяка, он кажется совсем близким. Прожекторы бросают по небосклону молочно-белые полосы света.

Едем молча.

Резкий холодный ветер метет вокруг нас легкий, сухой снег, треплет нашу скудную, плохо защищающую от холода одежонку. Прижимаемся друг к дружке и боимся шевельнуться, чтобы не пропустить в какую-либо щель стужу. Наконец мы в Кронштадте. Сани остановились у ворот длинного серого здания казармы.

Нас провели по неосвещенной крутой лестнице, через небольшую квадратную канцелярию, скудно освещенную керосиновой лампой. Встретил нас здоровенный детина и на вопрос приехавших с нами матросов: «Где же остальные?» — буркнул что-то себе под нос и, как бы не замечая нас, принялся перелистывать лежащие на столе бумаги. Хотелось сказать этому здоровенному парню пару крепких слов, но мы так окоченели, что нам было не до него. Мы в первую очередь потянулись к железной печке, к которой уже прилип костлявый матрос, с удовольствием потиравший посиневшие от холода руки.

Пока отогревались, матрос, выступавший в райсовете, вел переговоры с детиной о собрании экипажного Совета. Тот отмалчивался, но, когда в разговор вмешались и мы, позвал вестового. Вестовой, молодой бравый парень, выслушав, рявкнул:

— Есть собрать членов экипажного Совета,— и скрылся за дверью.

Скоро в комнату вошло несколько матросов, потом еще и еще.

К нашему приезду отнеслись больше чем холодно. Было ясно, что здесь кто-то поработал. На все наши вопросы моряки отвечали коротко и сухо. Наконец пришел председатель экипажного Совета, высокий, худощавый, с приятным лицом матрос. Он дружески пожал нам руки, спросил, как доехали.