Из истории гуситского революционного движения - страница 34

и в 1954 г. некоторые советские историки[278]. В своей новой большой работе о гуситском движении Е. Малечиньская специально и подробно рассмотрела проблему кризиса феодализма в Европе XIV–XV вв. и по материалам Чехии, сравненным с общеевропейскими данными, подтвердила свой прежний вывод об отсутствии кризиса феодализма в предгуситской Чехии[279].

В современной чехословацкой литературе до сих пор не уделено должного внимания политической борьбе в Чехии XIV — нач. XV в., особенно тенденции к созданию крепкого централизованного государства, В ходе гуситских войн она проявилась с большой силон, в частности, в требованиях и практической деятельности бюргерской оппозиции. Успехи в области экономического развития страны настоятельно требовали существенных изменений в политической структуре общества, иного соотношения различных его сословий, крепкой центральной власти. Борьба за, такую власть, способную покончить с феодальной анархией, разбоями рыцарей на больших дорогах, гарантировать более свободное распоряжение собственностью и максимально благоприятные условия для ее роста, велась на протяжении большей части XIV и нач. XV в. Если приглашенный магнатами чужеземец Иоанн Люксембург, ставши чешским королем, даровал им ряд привилегий, то его преемник Карл I настойчиво боролся за расширение королевских прав. Уже в первые годы его правления с ним столкнулись крупнейшие магнаты как Рожмберки. 30 июля 1356 г. Иошт Рожмберк жаловался князьям империи на то, что Карл I хочет уничтожить его и его братьев[280]. Король ограничил пожалования магнатам, скупал дворянские земли и возвращал короне розданные прежде коронные владения. В то же время были дарованы многие привилегии городам, в которых Карл I справедливо видел союзников против засилья магнатов. Карл попытался ввести единый кодекс законов — «Маестас Каролина», который должен был способствовать упрочению королевской власти[281]. Однако политика усиления королевской власти была встречена панами крайне враждебно. Они не приняли проекта Законника Карла I, и лишь часть его приобрела силу закона. При Карле I была закреплена наследственность чешского престола. Учреждено было самостоятельное пражское архиепископство, что избавляло чешскую церковь от подчинения церкви немецкой и устанавливало ее прямые связи с Римом. К концу правления Карла I налицо было бесспорное усиление центральной власти.

При Вацлаве IV (1378–1419 гг.) — слабовольном и малоспособном государе — крупные феодалы перешли, что называется, в наступление и постарались не только восстановить свои прежние позиции в стране, но и значительно расширить, усилить их и ослабить власть короля, сделав его своим послушным ставленником. В конце XIV — нач. XV в. были неоднократны факты, свидетельствующие о феодальной анархии. Сам король несколько раз арестовывался чешскими магнатами[282], нашедшими себе союзника в лице братьев короля — Сигизмунда, короля Венгрии, и Иошта, маркграфа Моравии. Упрочившая свое положение католическая церковь, несмотря на ряд уступок и привилегий, полученных от короны, не оправдала тех надежд, которые возлагали на нее Карл I и Вацлав IV. Значительно расширив свои владения и политическое влияние, церковь все более сближалась с панами в своем отношении к королю. Очень велико было влияние римско-католической церкви, папской курии в чешских землях. Папы продавали и раздавали должности многим чужеземцам, наводнявшим чешскую церковь… Значительная часть ее доходов уходила в Рим, в папскую казну, что вызывало большое недовольство горожан и дворян. Непосредственное подчинение пражского архиепископа Ватикану ставило его по существу в положение, независимое от короля. При Вацлаве IV часты были случаи столкновения короны с пражским архиепископом, который уже не желал признавать власти короля над церковью Чехии.

Основная масса населения чешских городов, крестьянство, низшее дворянство — выступали сторонниками крепкой центральной власти. Упрочение феодальной монархии на том историческом этапе было явлением положительным, как показывает опыт европейских стран эпохи классического феодализма. В обстановке феодальной анархии и беспорядка «…королевская власть… была прогрессивным элементом», как указывает Ф. Энгельс