Из кабины такси - страница 13

— Женя, ты не представляешь себе, как я рад, — говорил мне Михаил, когда я пришел утром на работу. — Я на новом автомобиле поеду по Москве.

Выезд на линию первого «газика»-такси действительно вылился в большой праздник для нас. Мы облазили весь автомобиль, осмотрели каждую его деталь, и нам все нравилось. Все было хорошо, а главное — это наш, советский автомобиль.

А между тем среди таксистов нашлись и такие, которым автомобиль ГАЗ не понравился, и они оскорбительно назвали его «козлом».

— Куда ему до «рено» и «фиата»! Вот погодите, намучаетесь! — говорили скептики.

— Да вы не каркайте, как вороны. Ведь хорошая машина, — отвечал им Миша Николаев.

Он готов был всем сердцем и душой защищать новинку. Потом говорили, он с кем-то из противников «газика» чуть не подрался.

Первый советский таксомотор ушел в путь. Мы его проводили. И каждый из нас в душе завидовал Михаилу Николаеву.

День начался хорошо. Даже на стареньких «фордах» мы работали с огромным рвением. Ведь каждый из нас думал о том, что настанет час и день и все мы пересядем на новые отечественные автомобили.

Поздно ночью, когда наши таксомоторы «сбегались» в гараж на ночлег, нас всех потрясла страшная весть. Только что сообщили из милиции: в 1-м Неопалимовском переулке у подъезда большого серого дома был найден на сиденье «газика» шофер с перерезанным горлом. Это был Михаил Николаев. Все документы и деньги у шофера были целы.

Мы были потрясены. «Если это не ограбление, не убийство, то что же такое? — спрашивали мы себя. — Ведь Михаил Николаев первым повел по улицам Москвы советский автомобиль-такси, и, может быть, кому-то это не пришлось по нраву. А кому?»

Это было страшное, таинственное преступление. Преступников обнаружить не удалось.

…С начала организации таксомоторного парка в Москве за руль такси могли сесть только те, у кого стаж работы был не менее года, причем класс водителя во внимание не принимался. Иногда автомашины простаивали в гараже, но без шоферского стажа никогда никого на таксомотор не сажали. Было такое правило.

Позднее на работу в такси стали принимать водителей со стажем уже не менее полутора лет, но обязательно первого или второго класса. Шоферов третьего класса заставляли учиться. Все эти ограничения были не случайны.

Никогда не забуду, когда я и мои товарищи по автошколе — Борис Ланзаус и Толя Трищенко — пришли на работу, то сам заведующий гаражом Федор Сергеевич Корзун, просмотрев наши документы, заявил:

— Я вас принимаю. Но запомните, мы людей перевозим, а не дрова. Берегите жизнь людей.

…Теперь посмотрим, что же за люди работали за рулем таксомотора в начале тридцатых годов.

Они резко делились на две группы.

Одна в большинстве своем состояла из молодых людей, окончивших среднюю школу и затем автомобильные курсы шоферов. Это был контингент людей, горячо, бескорыстно любящих свое дело.

Вторую группу шоферов такси составляли бывшие кулаки, подкулачники и различные хозяйчики, выброшенные из своих насиженных гнезд обстоятельствами советской жизни. В начале тридцатых годов в деревне началось раскулачивание. Многие кулаки сбежали в город, устроились у родственников или знакомых, поступили на краткосрочные курсы шоферов и после окончания их шли куда-нибудь работать на грузовой машине, а затем, проработав на ней год, перекочевывали в такси. В эту же группу входили бывшие ломовые и легковые извозчики, расставшиеся со своими лошадьми, потому что автомобили стали вытеснять гужевой транспорт. И этим людям, как «природным транспортникам», волей-неволей пришлось переквалифицироваться в водителей автомашин.

Разговоры о том, будто в такси можно много заработать, привлекали мародеров и стяжателей, девизом которых было: «Нажива прежде всего!»

Администрация и общественность боролись с этим злом. Но острая нужда в шоферских кадрах заставляла брать и этих людей, затаивших злобу на все советское. Они ненавидели тех, кто работал добросовестно, как подобает столичному шоферу такси. Может быть, жертвой этой незримой внутренней борьбы и явился Михаил Николаев.

Несколько позже другой случай подтвердил это.