Из ранних произведений (1835 – 1844) - страница 56
или измыслить» (стр. 26).
[31 – 32] «И нет ничего, что бы могло их опровергнуть. В самом деле, однородное чувственное восприятие [не может опровергнуть другое] однородное с ним, так как они равносильны, а неоднородное не [может опровергнуть] неоднородное, так как судят они не об одном и том же. И вообще, одно чувственное восприятие не может быть судьёй другого; ибо ко всем ним мы равно прислушиваемся. Но не может быть судьёй чувственных восприятий и разум; ибо сам он целиком зависит от них» (стр. 26).
«И то обстоятельство, что воспринимаемое чувствами действительно существует, подтверждает истинность наших чувственных восприятий. И то, что мы видим и слышим, – факт в такой же степени достоверный, как и то, что мы чувствуем боль. Нет разницы между утверждениями: „нечто истинно“ и „нечто существует“» (стр. 26).
«Отсюда о неизвестном следует судить, исходя из явлений. Ибо всякое познание имеет источником чувственные восприятия при посредстве случайного совпадения, аналогии, сравнения, соединения и при некотором содействии размышления» (стр. 26 – 27).
«И как фантастические представления помешанных, так и сновидения – истинны, ибо они вызывают действия; то же, что не существует, никакого действия не вызывает» (стр. 27).
II) «То, что эпикурейцы обозначают названием προληψις (предвосхищающее представление), есть своего рода умственное восприятие действительности, или верное мнение, или мысль, или общее отложившееся внутри нас представление, т.е. память о часто повторяющемся внешнем явлении; так, например, когда мы говорим: „вот таков именно и есть человек“, то, как только мы произнесли слово „человек“, в тот же момент благодаря предвосхищающему представлению перед нашим умственным взором является и человеческий образ, возникший на основе чувственных восприятий» (стр. 27).
[33] «Таким образом, каждый предмет получает, благодаря впервые ему присвоенному названию, свою очевидность, отчётливость. И мы не искали бы того, что мы ищем, если бы не знали его раньше» (стр. 27).
«Мы не могли бы ничего назвать, если бы у нас раньше не было образа [предмета]. Следовательно, предвосхищающие представления очевидны. И [всякое] предположение основывается на чём-нибудь, очевидность чего установлена раньше, – к этому-то мы и сводим наше утверждение. Предположение они [эпикурейцы] ещё называют догадкой и утверждают, что последняя может быть и истинной и ложной, в зависимости от того, прибавляет ли она что-нибудь или отнимает, подтверждается ли она или, наоборот, опровергается, в зависимости от того, обладает ли она очевидностью или нет. И, если предположение подтверждается или же не опровергается, то оно истинно, а если не подтверждается или же опровергается, то оно ложно. Отсюда-то и введён был [термин]: „ожидаемое“, так, например, выжидают, чтобы приблизиться к башне и убедиться, такова ли она вблизи, какой она кажется издали» (стр. 27 – 28).
[34] «Они различают два вида душевных переживаний: наслаждение и страдание… Первое близкое [природе живого существа], второе же – чуждое; этими переживаниями и руководятся при выборе или отказе от чего-либо» (стр. 26 – 29).
«Исследования в одних случаях касаются самих вещей, в других же вращаются вокруг ничего не значащих слов» (стр. 29).
[123] «Прежде всего, исходя из того, что бог – существо бессмертное и блаженное, как этого требует общее представление о боге, не приписывай ему ничего, чуждого бессмертию, ничего, несовместимого с блаженством» (стр. 82).
«Ибо боги существуют. Понятие о них – очевидно (ср. „общее о богах представление“ – „consensus omnium, consensus gentium“[44]). Но они не таковы, какими их представляет себе толпа; ибо в своём мышлении о богах толпа не сохраняет первоначального о них представления».
«Нечестив же не тот, кто отвергает богов толпы, но тот, кто применяет к богам представления толпы».
[124] «Ибо мнения толпы о богах являются не первоначальными представлениями, а лживыми домыслами. Вот почему люди толпы думают, что боги насылают на дурных людей самые тяжёлые бедствия, а добрым оказывают величайшие благодеяния