Из железного плена - страница 25

— Александр, не забывайте, что вы несете в себе надежду всего мира. Вы обязаны построить Звено контакта. Обязаны перед всем человечеством, понимаете? Точно так же, как мы обязаны сделать все, что в наших силах, чтобы помочь вам вернуться на родину. Россия — единственная страна, где контактом с инопланетянами не воспользуются в личных или милитаристских целях.

«Она права, — подумал Ивашов, — она опять права».

— Мне пора, — Клара поднялась, — беседу нельзя затягивать. Могут заметить мое отсутствие. Хоть за мной и не следят так упорно, как за вами.

— До свидания.

— Если вы захотите мне срочно что-нибудь передать, то вызовите и при словах «необходимость» дотроньтесь до точки между бровями. Я попрошу снова устроить нам встречу. Постарайтесь почаще неподвижно лежать на кровати как сегодня — чтобы Мейер ничего не заподозрил. Пусть он привыкнет, что вы так размышляете, — она двинулась к выходу.

— Клара! — вдруг вырвалось у Ивашова.

— Что? — она остановилась.

— Нет, ничего, — смутился вдруг Ивашов, — ничего…

Дверь закрылась за ней без единого звука.

Александр снова лег на кровать, чтобы телемониторы, когда с них снимут фальшивую ленту, зафиксировали то же положение ученого.

Три дня и три ночи прошли в напряженном ожидании. Визиты Мейера участились, причем не видеофонные, а настоящие. Отто выглядел бледным и нервным. Встречаясь с Ивашовым, он все время старался ободряюще улыбаться, но получалось у него плохо. Александр видел, как с каждым днем падает дух его шефа. Однако его это мало волновало. Случилось то, что пугало больше всего: передачи прекратились! Он теперь опал спокойно, без сновидений, и просыпался спокойно, как все нормальные люди. Та чудесная и таинственная нить, с которой он был связан с объектом Икс, разорвалась. Ивашов чувствовал себя словно на краю пропасти, он корил себя за поспешность и необдуманность. В самом деле — так ли уже необходимо было пытаться прорваться в парк? Зачем ему пришло в голову показывать свой норов? Один укол байцера — и информационные передачи инопланетян прекратились. Что теперь будут делать инопланетяне? Подыщут другого перцепиента или решат больше не связываться с людьми? Вполне возможно, что существует и обратная связь, по которой объект Икс получает сведения об окружении и действиях Ивашова. А если они решили, что мы еще не доросли до контакта? Или все же не могут пробиться к нему из-за нарушений структуры его мозга после парализующего удара? Какие мучительные раздумья, какая невыносимая неизвестность!

Ивашов слонялся по своему кабинету, не зная, чем себя занять. Временами он сосредотачивался и экзаменовал себя, проверяя, не стерлись ли в памяти схемы и формулы, полученные им за время пребывания в стенах Треста. Но нет — ничего не забывалось, и только это радовало его.

Обстановка вокруг него переменилась, это Ивашов чувствовал по лицу Мейера и Клары, которая по-прежнему ухаживала за ним. Из-за ранения в плечо, когда осколок разорвавшегося байцера рассек ему мышцу, Александр не ходил в бассейн. Доступа в — лаборатории по-прежнему не было. Изредка звонил по видеофону Экерюд и справлялся, как идут дела у русского профессора. А дела шли неважно, хотя плечо быстро заживало, а на лице и руках уже зажили следы ссадин и ожогов.

Ивашов, по установившейся за последние три дня привычке, неподвижно лежал на кровати в спальне и мучительно размышлял, что же ожидает его дальше.

Погода снаружи переменилась, ярко светило солнце, заставляя его задергивать шторы. Океан успокоился, и лишь мелкая, еле видная с высоты рябь тревожила поверхность вод. Штиль. Затишье. Чем оно кончится?

С особенной остротой пробудилась в Ивашове тоска по родине. Ночами снились шумные московские улицы, полные пестрой разговорчивой толпы, снилось Подмосковье со снежно-белыми березами и высокими стройными соснами. Снились даже запахи родной земли и, пробуждаясь на рассвете, он чувствовал, что грудь разрывается от переполнявшей его тоски. Окружавшие стены казались призрачными и нереальными, хотелось проснуться в своей московской квартире, выйти из дома и поехать на работу, почувствовать себя частицей огромного человеческого организма советского общества, частицей, выполняющей работу, которая может принести счастье миллиардам людей.