Из железного плена - страница 45

Козаков замолчал и, достав из кармана платок, вытер взмокший лоб. Иван Антонович, задумавшись, смотрел на ряды книг на полках.

— Многие секретные службы империалистических государств получили указание во что бы то ни стало раздобыть все сведения, касающиеся создания в Советском Союзе Звена контакта, а также попытаться выкрасть первого контактера — Александра Константиновича Ивашова. Как вы знаете, им это удалось. Несмотря на наши предостережения, — профессор Ивашов поехал на Международный конгресс по внеземным цивилизациям при ООН. Мы до сих пор не знаем, где находится ученый. Можно предположить, что его усиленно обрабатывают для достижения своих целей в одном из соответствующих учреждений, однако я уверен, что он cкopee оборвет свою телепатическую связь с объектом Икс, чем пойдет на сделку с собственной совестью. И когда уже начинает казаться, что у нас нет никакого выхода, появляетесь вы. Благодаря какой-то положительной закономерности второй контактер обнаруживается именно в нашей стране. Это невозможно расценить иначе, как явное предпочтение объекта Икс нашему строю.

Итак, дорогой Григорий Гаврилович, говорю вам без обиняков: на ваши плечи ложится величайшая ответственность перед всем человечеством. У нас есть все основания полагать, что за результатами ваших исследований, а также за вами лично охотятся агенты зарубежных разведок. Комитет госбезопасности считает своим долгом вести за вами неусыпное наблюдение. Однако я хочу предостеречь вас. Постарайтесь ограничить круг своих знакомств, не говорите на темы, касающиеся вашей работы, ии с кем, кроме Ивана Антоновича и его сотрудников. Поверьте мне, это все чрезвычайно серьезно. Будьте бдительны!

Он замолчал и, чуть запрокинув голову, посмотрел на Володина.

Григорий задумался над словами Козакова. Знакомых у него в Москве мало, новых заводить он и не — собирается. Живет в гостинице, в нескольких минутах езды от Президиума АН. Конечно, ему не составит никакого труда выполнить просьбу.

— Я хорошо осознаю свою ответственность, — сказал он, — и сделаю все, чтобы никакая, даже самая ничтожная информация не смогла через меня попасть в чужие руки.

— Вот и отлично! — поднялся Козаков. — Будем считать, что мы поняли друг друга.

— Разве вы уже уходите, Владимирович? — привстал Говоров.

— Да. К сожалению, не могу вам уделить больше времени, да и у вас, думаю, забот достаточно. Надо работать! Он пожал руки академику и Володину и, кивнув на лрощание, скрылся за дверью.

— Да, Григорий, теперь показывайте, что у вас нового.

Володин вынул из портфеля стопку исписанных листов и подал ее академику.

— Вот, пожалуйста.

— Очень хорошо. Знаете, Гриша, ребята из моего института всю ночь просидели над вашими вчерашними формулами. Они уверяют, что это уже новые сведения. Предыдущие мы знали от Ивашова.

— Что-нибудь получается?

— Пока нет. Но мы, подключаем к работе все новых и новых ученых. Думается, успех близок. — Иван Антонович взял страницы и начал жадно просматривать их.

Осень подступила как-то незаметно. Листья на деревьях словно выцвели, от ветра они теперь шуршали полумертво, словно бумага, и срывались вниз. Ветер закружи-вал спад и гонял листву по тротуарам и газонам. Сам воздух уже был иным, полным прелости и влаги.

Когда Володин почти месяц тому назад приехал в столицу, здесь все было совершенно иным: дни — солнечными, асфальт — сухим, деревья — зелеными. Теперь же часто моросил мелкий дождик, а солнце, если и выглядывало, то ненадолго, словно хотело удостовериться, что лето окончательно потеряно. Кругом чувствовалось дыхание вступившей в свои права осени.

Григорий шел по аллее, задумчиво оглядываясь вокруг. Слева в пруду плавали два лебедя. Птицы держались спокойно и уверенно, будто и не чувствуя никаких перемен в природе.

«Странно, — подумал Володин, — неужели они не улетают в южные края? Или здесь за ними ухаживают всю зиму? Может, даже содержат в теплых помещениях?»

Пруд, в котором плавали лебеди, был квадратным. Его словно рантом охватывала четырехугольная аллея, по которой прогуливались старики с умиротворенными лицами и что-то обсуждали на многочисленных скамейках деловитые сухие старушки. Тут же были молодые мамаши с колясками, чрезвычайно серьезные и озабоченные. Все это вплеталось в гармонию ранней осени, создавая какое-то приостановленное, задумчивое состояние в самом сердце огромного беспокойного города. Изредка по соседней улице катили машины, но они казались здесь чужими, как бы пришедшими из другого мира.