Избранное. В 2 томах - страница 16

— Видишь, как он на меня уставился?

Подняв плечо, девушка машинально дотронулась до своей шеи, словно хотела защитить ее от взгляда Мартина.

Матильда посмотрела на Мартина. Но он этого даже не заметил. Он ничего не видел, кроме Астры и ее отливавших золотом волос, уложенных в громадный пучок. Крепко сбитое тело девушки уже вполне сформировалось. Чистая смуглая кожа была того оттенка, какой приобретают при лунном свете стены, покрашенные охрой. Астра была всего лишь на несколько месяцев старше Матильды.

— На твоем месте я бы просто-напросто ушла.

— Тогда он подумает, что я его боюсь.

— А ты его не боишься?

Астра прошептала:

— Боюсь. Иначе я бы вообще не была здесь.

— Я тебя не понимаю.

— Я сама себя не понимаю. Мне хочется, чтобы уже стемнело… Вчера вечером я встретила его в лесу.

— Ну и что он тебе сказал?

— Ничего.

Один из парней, посмотрев на часы, поднялся. Остальные последовали его примеру. Они молча обогнули железные садовые столики и медленно всей гурьбой вышли на дорогу.

На перекрестке толпа разбрелась. Каждый отправился своим путем — было время дойки. Мартин прошел мимо дочки нотариуса, не глядя на нее, чуть подавшись вперед, — поджарый, мускулистый.

Подруги молча шли по тропинке через поле. На землю спустились сумерки. Тихо играла гармоника: казалось, звуки доносились откуда-то издалека. Гармонист сидел в саду один и наигрывал что-то для собственного удовольствия.

В этот вечер работник, их сосед, снова зашел в гости к матери Матильды. В прошлое и позапрошлое воскресенье он уже просидел несколько часов ка печке у них в доме. В деревне было принято завернуть после работы к соседу без особого на то повода, перекинуться с ним несколькими словами о погоде, о видах на урожай, а то и помолчать, если разговор не клеится.

Но матери казалось, что работник неспроста стал у них частым гостем. «Видно, ее время пришло, видно, скоро все начнется», — думала мать с улыбкой, не выпуская из рук вязанья.

Матильда сидела за большим столом под лампой в середине комнаты и читала учебник всемирной истории, который дал ей учитель. Окончив школу, она стала брать уроки у своего старого учителя, человека по-настоящему образованного. Матильду он считал на редкость способной девушкой и после смерти Розы перенес свои отцовские чувства на нее, а Матильда всегда его любила, как родного отца.

Матильда сидела очень тихо. Она читала о пожаре в Риме. Работник на печке также не шевельнулся ни разу. Ему была видна спина девушки, ее рыжеватые волосы, искрящиеся при свете лампы, и кусочек белой шеи. Время от времени он поглядывал на картинку календаря, висевшего на стене. Тишина в комнате казалась особенно глубокой от журчанья ручья и тиканья стенных часов. Мать спросила:

— В этом году вы опять погоните скот на горные пастбища пятнадцатого?

— Надо думать, так.

Прошло еще полчаса, и мать встала. Тогда работник слез с лежанки и попрощался:

— До свиданья.

Но уже у порога, поколебавшись секунду, он снова обернулся и на свой лад объяснился Матильде в любви.

— В будущее воскресенье в кабачке на лугу будут танцы. Я бы пошел туда.

На другое утро часа в четыре Мартин вместе с работником начал чистить коровник. Вдоль длинной кормушки — она тянулась через весь коровник — стояли сорок две коровы друг против друга, по двадцати одной с каждой стороны.

Мартин сгребал навоз. После того как возле каждой коровы выросла большая куча, он начал разговор:

— Ты ее вчера видел? Матильду?

Работник вывез тачку из коровника и сбросил навоз в яму. На дворе было холодно и еще совсем темно. От теплого навоза подымался пар. Работник вернулся с порожней тачкой, уложил на нее груду навоза, разровнял ее вилами и ответил:

— Да.

Потом он вывез еще десять тачек и, в свою очередь, задал вопрос:

— А ты встретился с Астрой?

Оба парня постелили в стойла свежую солому и засыпали в кормушку сено. Сорок две коровы громко захрустели, опустив морды. Мартин еще раз обошел всю кормушку — он хотел удостовериться, что каждая корова получила свою порцию, не больше и не меньше других, — и сказал:

— Она была в кабачке на лугу.

Работник сел доить корову, которая стояла последней у дальней стены, а Мартин — ту, что была у самого входа. Когда через несколько часов парни снова встретились, — теперь они доили коров, стоявших рядом, — Мартин сказал: