Избранное. В 2 томах - страница 29

Как сквозь сон слышал молодой врач смех и болтовню собеседников; в его сердце закрался страх, и он решил действовать не мешкая. Сегодня же вечером он поговорит с матерью Паули, а если судьба обернется против него, немедленно уедет.

По годам Уэстон и Зилаф были почти ровесники, но Уэстон намного превосходил молодого врача и опытом и интеллектом, еще в церкви он угадал состояние Зилафа и теперь, глядя на Матильду, думал: «Ведь ей всего семнадцать. Что она знает о людях! Дитя. Разве она может любить и выбирать?»

Вероломно покинув прежнего хозяина, таксы быстро подбежали на своих кривых ножках к миске с молоком, которую Матильда поставила в кухне на пол.

Над горными вершинами небо еще алело, но сады уже были по-вечернему сумрачными; Матильда и Зилаф вышли из пасторского дома и отправились к ратуше — они хотели зайти к Паули на заседание муниципалитета. Золотистая дымка окутала коричнево-зеленую долину, благоухавшую особенно сильно в этот час, когда жаркий день сменила вечерняя прохлада. Матильда надела шерстяную безрукавку собственной вязки.

Дрожащее облако мошкары расступилось перед влюбленными, освободив узкую тропку, — они могли идти по ней, только касаясь друг друга плечами. Зилаф взял Матильду под руку. На кусте ежевики шевельнулась ветка — какая-то птица проснулась. Запоздавшая белая бабочка порхала совсем близко от земли.

В том месте, где тропинка сворачивала, теряясь в густом кустарнике, Зилаф сказал Матильде, что хотел бы всегда, всю жизнь идти с ней рука об руку.

Еще до того, как он открыл рот, чтобы объясниться девушке в любви, ее рука уже дрогнула. Матильда все угадала.

Губы Матильды дрожали от поцелуя, а ее глаза наполнились слезами. Потрясенная до глубины души, она всхлипнула, сама не зная почему.

Девушка замедлила шаг. Она нашла в себе мужество одарить Зилафа улыбкой, говорившей, что из всех людей на земле он теперь единственный, чей взгляд может и осчастливить и ранить ее.

Усталая, пьяная от солнца бабочка провожала еще минутку Зилафа и Матильду, порхая над ними, но потом вдруг свернула в сторону и полетела через вечерний луг.

Зилаф взял Матильду за руку, судьба — помощница всех влюбленных — вложила в его уста слова, безотказно действовавшие вот уже миллиарды раз. Эти слова проникли в открытое сердце Матильды, удивленно вопрошавшее — неужели это и есть та самая любовь, о которой девушка так давно грезила?

Паули пришел в восторг. Он бурно обнял влюбленных и расцеловал их на глазах у всего честного народа в кабачке ратуши — члены муниципалитета в полном составе явились сюда промочить горло. Пастор даже позволил себе чертыхнуться, в такой момент ему вовсе не хочется снова идти в ратушу, где как раз начиналось заседание, да еще по этому злосчастному вопросу о парке.

В маленьком уютном зале кабачка с трудом помещались четыре потемневших от времени столика красного дерева, за которыми было немало выпито. Хозяин принес Зилафу и Матильде местное разливное вино.

Зилаф радостно осушил свою рюмку, но Матильда только слегка пригубила эту чашу жизни, которую ей еще не скоро предстояло испить. Вино и любовь были для нее тайной за семью печатями. Долгим вопросительным взглядом посмотрела она на человека, избравшего ее себе в жены.

Но на этот немой вопрос, обращенный к возлюбленному, к себе самой и к неведомому будущему, никто не мог дать Матильде ответа, да и самый вопрос был непроницаемо темен для семнадцатилетней девушки.

Воображение Матильды, всегда такое деятельное, на этот раз молчало. Но вдруг перед ней возникло какое-то странное видение… День клонился к вечеру, в лесу на холме, освещенном зеленым светом, показалась приземистая белая лошадь с добрым взглядом и гордо изогнутой шеей, на ней восседал навостривший уши крохотный, похожий на зайца, сказочный зверек… Взволнованная до глубины души, Матильда рассказала о своем сне наяву Зилафу.

— Ну и ну, детка, — удивился Зилаф, — что это тебе привиделось, ведь ты еще ничего не пила.

В глазах Матильды снова появился вопрос. Ее взгляд следовал за сказочным зверьком, скакавшим между высокими елями, и затерялся где-то в темной чаще. Матильда подняла ресницы — напротив нее сидел человек, которому она вверила свою судьбу.