Избранное. В 2 томах - страница 30
Улыбаясь, протянул он ей мускулистую сильную руку, и она вложила в нее свою худую ручонку.
За соседним столиком местный лавочник потягивал винцо, смакуя каждый глоток. Слегка сжав на прощание пустую рюмку, он подвинул ее на середину стола, грузно поднялся и пошел в зал заседаний.
В длинной стене зала была устроена овальная ниша, достаточно глубокая, чтобы в ней поместился стол заседаний. К нише вели две ступеньки, так что за одной стороной стола сидеть было невозможно.
Двенадцать членов муниципалитета, все на голову ниже Паули, сидели по обе руки от него спиной к стене, ярко освещенные люстрой, — казалось, ожила «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи. Только двенадцать апостолов были весьма упитанные господа в костюмах, сшитых местным портным Шребли, а у Иисуса Христа — Паули, восседавшего в середине стола, лицо было веселое и ребячливое, без малейших признаков растительности.
Вводное слово председателя муниципалитета, заявившего, что он всесторонне осветит вопрос и объективно взвесит все «за» и «против», уже подходило к концу, когда Паули вдруг показал рукой на зеленый стол заседаний и удивленно прошептал:
— Новая скатерть? Но ведь мы не давали на это разрешения.
— Разрешение будет дано, — шепнул его сосед — лавочник. — У меня залежался остаток сукна.
— Во всяком случае, следует отметить, — продолжал председатель, — что господину Паули надо было поставить спорный вопрос на муниципалитете, прежде чем говорить о нем с амвона.
С этими словами председатель, владелец гостиницы «Звезда», чья кухарка изображала на благотворительном спектакле Титанию, откинулся на спинку кресла.
— Он обозвал меня псом, вот что он кричал на всю церковь.
— Но, господин директор, это ведь не мои слова, это слова Готфрида Келлера!
мысленно продекламировал учитель, изучивший любимого поэта родной страны от корки до корки, и улыбнулся, представив себе за столом заседаний среди членов муниципалитета самого Готфрида Келлера — защитника своего народа.
Директор резко заявил, что, если местные жители по-прежнему будут слоняться по парку с громадными корзинами или с тачками и портить вид курзала, он уйдет в отставку. Настали тяжелые времена, особенно для хозяев отелей, которые не могут допустить, чтобы платежеспособные приезжие, рассердившись, покидали курорт. Пусть бы господин Паули побыл в его шкуре. Он небось спокойно спит по ночам. Да еще умудрился ославить его перед прихожанами.
Благополучие общины, а также членов муниципалитета в значительной степени зависело от заправил курорта. Директор был человек энергичный и знающий. Курорт в нем нуждался. Однако лица двенадцати советников помрачнели.
— На шантаж мы не поддадимся. Куда это может завести, видно из истории с прачкой, которая по вашей милости лишилась куска хлеба. Здесь речь идет о принципиальном деле, и это дело правое, — сказал лавочник, и все дружно закивали головами.
Председатель муниципалитета заявил, что необходимо найти компромиссное решение, более или менее приемлемое для всех. Надо действовать по испытанному демократическому методу. Пусть все вносят свои предложения…
Но случай оказался трудным. Двенадцать апостолов сидели несколько секунд так неподвижно, что ярко освещенный стол заседаний, в центре которого возвышался Паули, опять стал походить на «Тайную вечерю» Леонардо да Винчи.
Компромиссные предложения резко отвергались то Паули, то директором, которые все больше и больше впадали в амбицию. Так прошел час. Члены муниципалитета уже примирились было с мыслью, что дельный директор уйдет в отставку. Но тут лавочник положил руку на середину стола и снова сделал тот же жест, что и в кабачке, — сжал ножку воображаемой рюмки. Потом он выпрямился и заговорил.
Он думает, что нашел путь к примирению. В подвале казино до сих пор стоит старый стол для игры в буль. Господин директор давно уже требует, чтобы эту игру разрешили. А самое главное, что от игры курорт получит весьма солидный дополнительный барыш. При этих словах лавочник взглянул на Паули.
— Правда, вы, господин пастор, из моральных соображений против игры в буль. Но согласитесь сами, вам все же следует пойти навстречу господину директору. В вашей прекрасной проповеди вы, как говорится, перехватили через край. Меткую фразу нашего дорогого поэта Готфрида Келлера «Брехали прежде псы одни» вы обратили против директора, и за эти слова отвечаете вы, а не Готфрид Келлер.