Избранное. В 2 томах - страница 41

Друзья поджидали Матильду, которая, стоя в спальне перед зеркалом, прикалывала к узенькому плечику платья три плоских белых цветка.

Руки Матильды и ее широкие нежные плечи, того же цвета, что и камелии, были открыты. В вырезе едва заметно обозначалась грудь. Дешевенькая портниха Матильды решила, что природа сама позаботится о том, чтобы белый шелк обрисовывал тонкую талию ее заказчицы и красиво ниспадал с узких бедер.

Матильда вошла в гостиную, Она была сложена на редкость пропорционально. Ходила она маленькими грациозными шажками, как ходят только женщины с безупречной фигурой.

— Ты очаровательна, — воскликнул Паули, вскочив со стула. — Просто-таки красавица.

— Что ты, Паули! — возразила Матильда, вся просияв.

Вечер был прохладный. «Хорошо бы накинуть на плечи какой-нибудь мех», — подумала Матильда, осторожно кутаясь в тонкую белую кружевную шаль, которую она купила как-то по дешевке у испанца-старьевщика. Паули снова пришел в восторг. Матильда напомнила ему женщин на портретах Гойи.

Когда окрыленная радостью Матильда в старинной кружевной шали, свисавшей до самых колен, спускалась по винтовой лестнице, она казалась принцессой из сказки.

Матильда проходила по залам той же походкой, что и в памятный день, когда четырнадцатилетней девочкой она посмотрелась в зеркальце автомата и открыла самое себя. Она шла и ловила взгляды, устремленные на нее со всех сторон, ощущала эти взгляды даже спиной — ведь она была женщиной и притом красивой.

Во всех парадных помещениях отеля, в двух огромных залах, в холле и даже в коридорах было полно народу: отовсюду доносились гул голосов и звуки джаза.

Многолюдные празднества всегда проходят одновременно в нескольких местах. В самом большом зале, где находился министр, еще царила атмосфера ожидания, зато в соседней комнате, куда прошла Матильда со своими спутниками, уже слышались взрывы смеха и звон поднятых бокалов. Все трое присели за стол к старым школьным товарищам Зилафа и Паули.

В маленьком баре при ресторане отеля, обшитом деревянными панелями, сидел Уэстон и изучал меню: он был в Швейцарии проездом.

— Ну, а что дали сегодня на ужин служащим отеля? — спросил он.

Официантка, склонившаяся над меню, сказала со вздохом:

— Ну конечно, отварное мясо, чего же еще?

— Тогда принесите и мне отварное мясо.

— И мне! — крикнул только что вошедший в бар молодой человек. Он присел за столик к Уэстону. Молодой человек был в огненно-красном свитере, широких потертых вельветовых брюках и в узком, явно не по росту пиджачке.

При виде широкоскулого лица незнакомца, его вздернутого носа и растрепанной светлой шевелюры, Уэстон, которого всегда подмывало определить, на какого зверя похож тот или иной человек, мгновенно подумал: «Да это же укрощенный лев!» Укрощенный лев, молодой швейцарский художник, — по виду его можно было свободно принять за подмастерье плотника, — декорировал весь отель к празднику.

Когда официантка включила радио, художник с гримасой отвращения отодвинул тарелку.

— Можно подумать, что у нас в Швейцарии только и делают, что поют народные тирольские песни.

— Разве вы их не любите? — спросил Уэстон.

— Конечно, люблю! Я и сам пою их. Но нельзя же без конца повторять одно и то же. Я купил себе такой вот ящик, и теперь он каждый вечер выгоняет меня своим воем из мастерской. А потом приходишь куда-нибудь поесть и… вы сами понимаете.

Уэстон поднял рюмку и примирительно сказал:

— Зато отварное мясо здесь отличное.

— Вы правы. — Художник снова придвинул к себе тарелку. — Но они могли бы дать его побольше. Вы не здешний?

— Нет, не здешний. Но я очень люблю Швейцарию.

— Вот как! А я нет… Видите ли, приезжим у нас живется куда лучше. Хорошо побыть в Швейцарии каких-нибудь недельки четыре, а потом отправиться дальше гулять по белу свету.

— Поверьте мне, второй такой прекрасной страны, как Швейцария, нет.

— Насчет Швейцарии — это правда! Но швейцарцы… — Художник с силой выдохнул воздух. — Все швейцарцы брюзги… Бетти, подайте мне еще мяса, я ведь не канарейка.

Официантка и Уэстон с улыбкой переглянулись. Художник рассмеялся.

— Вы, наверное, думаете, что я и сам брюзга. Ну что ж, вы не так уж далеки от истины. Да, да, мы все такие. Иначе в Швейцарии жить невозможно.