Избранное - страница 40

Господин Ду, он же Ду Шэньсин, профессор истории культурных связей Китая с Западом. Из-за болезни матери он не смог вместе с друзьями эвакуироваться в глубокий тыл, а потому остался в Пекине, оккупированном японцами. С момента событий у моста Лугоуцяо[55] он почти не выходил из дома и редко принимал у себя гостей. В сорок лет он отпустил окладистую бороду, поэтому его звали не просто по имени, а «господин Ду». Его глубокие познания и широкая эрудиция снискали ему уважение и авторитет даже у японцев. В свое время он учился в Японии и потому бегло говорил по-японски. Естественно, ничего удивительного не было в том, что японцы имели определенные планы относительно господина Ду и пытались переманить его на свою сторону. Ходили даже слухи, что господин Ду назначается ректором какого-то университета, директором национальной библиотеки или вот-вот получит другой, не менее важный пост. Прослышав об очередной сплетне, господин Ду лишь прищуривался и на его губах появлялась ироническая улыбка. Он молчал, не комментируя слухов.

Уважение, которое испытывал Ни Учэн к господину Ду, было вполне искренним. Хотя понятно, что знакомство с известным человеком могло оказаться весьма выгодным для приобретения соответствующего положения в обществе, точнее, для будущей карьеры. Что касается приглашения профессора в «Ресторан семьи Тань» или в заведение с европейской кухней, то его можно было бы даже объяснить меркантильными и довольно низменными соображениями Ни Учэна, но можно было и не подозревать Ни Учэна в корыстных интересах. Ни Учэн любил приглашать в ресторан своих знакомых и даже малознакомых людей, хотя некоторые из приглашенных ровным счетом ничего для него не значили. Однако еще больше он любил (возможно, и не вполне осознанно), когда знакомые или малознакомые люди приглашали в ресторан его самого. При этом Ни Учэна нисколько не смущало, чье приглашение он принимает, так как сам он по характеру был человеком открытым и хлебосольным. Пожалуй, главный его жизненный принцип состоял в том, что всякая еда в компании хороша.

С годами Ни Учэн приобрел вид весьма утонченного молодого человека. Западный костюм цвета серой черепицы, хорошо отглаженные брюки, скрывавшие кривые тощие ноги, яркий галстук. Правда, не слишком приятное впечатление оставлял не вполне свежий воротничок его рубашки. У Ни Учэна был мощный торс, широкая грудь, крепкая шея с сильно выпяченным кадыком, крупное, несколько удлиненное лицо, которое оживляет приветливая улыбка. За небольшими очками в круглой оправе поблескивали выразительные глаза. Всем своим обликом он мало напоминал пекинца сороковых годов, то есть периода японской оккупации. Не удивительно, что его жена Цзинъи часто корила мужа за его внешний вид: «Ты совсем не такой, как остальные китайцы». Однако сам Ни Учэн очень гордился своей наружностью. Да, он совершенно не похож на всех этих деревянных истуканов — мужских особей, которые встречаются почти по всему Китаю, в особенности в глубинке, откуда он родом, — в Мэнгуаньтунь и Таоцунь, — на полуживых существ, скособоченных, с головами, втянутыми в плечи.

В практических делах Ни Учэн достаточно опытен и в меру «заботится о семье». Его деловитость и забота о благосостоянии семьи подсказали ему нынче в полдень, точнее, в тот момент, когда осуществилось наконец его заветное желание пригласить господина Ду в ресторан, не особенно раскошеливаться и заметно снизить уровень званого обеда. К чему морские яства и западные деликатесы? Не лучше ли сводить профессора в недорогой, но вполне пристойный «Шагоцзюй», где можно заказать действительно дешевые, но довольно сносные сытные кушанья? Ресторанчик, расположенный у Гончарного рынка — «Ганваши», в западной части города, когда-то обслуживал бедных сюцаев[56] и очень незначительное число чиновников, приезжавших в столицу сдавать экзамены на получение вакантных должностей. Основными же его посетителями были все те же неудачники, которых ожидала участь Кун Ицзи[57]. Ресторан славился главным образом своими дешевыми, но вкусными блюдами из жирного и постного мяса, свиных голов и ножек.