Я бы сгинул от разлуки! Мне спасенье — образ твой
И надежда на свиданье благодатное с тобой.
Солнце и луна хотели спорить с красотой твоей,
Но, твои увидев кудри, вмиг поникли головой.
Лишь тебя любили б люди, если б верили тебе.
Ты ведь верности не знаешь — это скажет нам любой.
Красота твоя — царица всех планет небес любви;
Чтоб заката ты не знала, к богу я иду с мольбой.
Человеком даже ангел ввек тебя не назовет,
И тебе не страшен грозный Исрафил с его трубой.
Коль расстанешься ты с пери, сердце, — выжить ли тебе?
Человек снести не может этой скорби огневой.
Ты не видишь уст любимой, Атаи, очей ее,
А без них познанье правды будет только похвальбой.
Красоту моей любимой я воспел средь цветника;
Покраснели от смятенья щеки каждого цветка.
С той поры, как сердцу видеть удалось твои уста,
Унесла его куда-то неизвестности река.
Ты души моей дороже, дорогая, для меня,
Без тебя с душою в теле все равно царит тоска.
Рай загробный мне не нужен. Как оденусь в саван я,
Пыль порога милой будет для меня, как рай, сладка.
О Юсуф прекрасный! Что же ты уходишь от меня,
В доме скорби оставляешь ты Якуба-бедняка.
Ты опутала мне сердце сеткою волос тугой,
Я к следам твоим прижался, извини же смельчака.
Все стремятся к власти, к сану. Атаи всегда влечет
Стан, стройнее кипариса, тоньше, гибче тростника.
Мне утром ветер весть доставил о веянье твоих кудрей —
И душу сделал благовонной, дал сердцу радость, чудодей.
Лицом к ее ногам приник я, глаза к ее следам прижал,
Сказал: "Души моей подруга! Приди, мне в душу свет пролей!"
Бутоном стал я, окровавлен от горя, с милой разлучась,
Сорочка сердца, словно роза, разорвалась от злых скорбей.
"Нун" — брови, кудри — "джим" хотели "джан" — душу у меня отнять;
Лишь стан — "алиф", став между ними, спас душу милостью своей
[2].
Тюльпан себя сравнил с любимой — иного от него не жди —
Он поднялся себе на горе — и сердце стало туч черней.
О, как недружелюбно небо и как ты жестока ко мне!
И небо, и тоска по милой терзают, кто из них сильней?
Соломинку на платье милой в пути увидел Лтаи,
Он завистью проникся лютой, став даже янтаря желтей.
Вздохи скорби жестокой моей выше неба летят по ночам,
Но не знает — что делать! — о них та царица отрад по ночам.
Разрывается желчный пузырь в час, как вздоха разлуки стрела
Прямо к небу из сердца летит — и не знает преград — по ночам.
Я с любимой моей разлучен; ныне только с печалью дружу;
Собеседник мой — это печаль; злое горе — мне брат по ночам.
Уст пурпурных дыханье весь день — как вино, как закуска к вину,
Но, тоскуя по лалам, не знал я похмелья услад по ночам.
Совершают разлуки войска в ночь набеги на душу мою,
Прахом, поднятым в сердце моем, свет весь белый чернят по ночам.
Шаловливые вспомнив глаза той разбойницы дерзкой, — увы,
Я теряю непрочный покой, низвергаюсь я в ад по ночам.
Если, как Атаи, я умру, по любимым тоскуя кудрям,
То могилу мою весь народ посещать будет рад по ночам.
