Излучина Ганга - страница 15

Гьян хорошо помнил, как он побрел прочь, низко опустив голову, глотая горькие слезы и зная, что вся деревня видит его унижение. Насмешки, соленые слова, грубый хохот провожали его еще долго после того, как он завернул за угол.

— Видел бы ты его рожу, когда объявили решение, особенно когда там сказали, что мировой судья не прав. Оба почернели, словно траур напялили. И папаша и сынок! Теперь-то уж подожмут хвосты, где уж тут усики подкручивать.

— Подумать только… а я-то умолял тебя но подавать апелляцию, — сказал Гьян.

— Нам повезло, что судья англичанин. Этого не купишь, хотя, уж наверно, Большой дом подъезжал по-всякому. Запомни это. Мы в Индии можем добиться правосудия только у англичан. От наших — никогда. У англичан руки чистые… Как промытые рисовые зерна.

«Уж не упрек ли это мне за мой костюм?» — подумал Гьян.

— А сколько там акров? — спросил он.

— Девяносто шесть с куском, тридцать три под рисом. Орошение! Полно воды! Два урожая в год — не меньше. Остальное — джунгли.

— А сколько… сколько дохода это нам принесет?

Не договорив до конца, Гьян уже понял, что допустил бестактность. Для Хари все это было скорее вопросом престижа, фамильной гордости, чем денег. Он болел за это сердцем, и выгода была здесь на заднем плане.

— Денег? Сотен семь рупий, а может, и тысячу в год, — ответил Хари.

Гьян порывисто схватил брата за руку и хлопнул по плечу.

— Как ты, должно быть, рад после всего, что пришлось перенести. Теперь уж не будет так трудно платить за мой колледж, верно?

— Одно только новое поле оплатит твою учебу; Больше не придется считать каждую пайсу. Вдобавок там еще порядочно строительного леса. Тысячи на три рупий, по крайней мере.

Картина пикника в Берчи-багхе промелькнула в памяти Гьяна. Медноволосая девушка в белом сари, ее волосы колышет бриз. Та же девушка в пестром купальном костюме, капли воды стекают с ее рук и ног. Вдруг он вообразил себя равным всем другим на том пикнике, не чужим среди них. Новый мир откроется перед мим теперь, когда выиграна эта бесконечная тяжба.

— Три тысячи только за лес? — переспросил он.

— По меньшей мере. Но они пойдут на уплату старых долгов.

— И за колледж?

Хари добродушно улыбнулся.

— Нет, колледж ни при чем. Нужно уплатить адвокату, были и другие расходы по делу. Но тебе нечего беспокоиться. Я рассчитаюсь сразу же, как только продам лес.

— Ужас как хочется взглянуть на Вишнудатта, — сказал Гьян.

— Это будет не так-то легко. Его никто не видел уже два дня. А старикан, говорят, вообще слег в постель. Не очень им там сейчас весело, в Большом доме.

Должно быть, колокольчики, звеневшие на шеях у волов, позвали Аджи на крыльцо. Там она и стояла в своем стареньком кухонном сари, маленькая, сморщенная, прямая. Одной рукой старушка ухватилась за косяк двери — но вовсе не для опоры, другой держала тяжелый медный поднос с сандаловой пастой, которой она «очистит» внука, прежде чем он войдет в дом, и с поджаренным рисом, которым она из горсти посыплет ему голову, чтобы умилостивить злых духов — они наверняка затаились где-нибудь поблизости.

«Она похудела», — подумал Гьян, когда нагнул к ней лоб для помазания. Кожа Аджи, такая чистая, будто ее каждый день скребли песком, стала почти прозрачной, похожей на пергамент. Два тяжелых золотых браслета, которые она никогда не снимала, выглядели странно, словно какие-то наручники, на ее хрупких руках. От такой долгой службы они стали абсолютно гладкими, будто на них никогда не было узора, и потускнели от пятидесятилетнего соприкосновения с телом. Она была замечательная женщина, его бабка, ни разу не вышла она после смерти мужа за ворота, соблюдая обычай, исчезнувший еще до рождения Гьяна. Казалось, ее удерживает в жизни один лишь тяжкий труд. Сколько ей могло быть лет? Шестьдесят? Шестьдесят пять?

Она обмакнула палец в розовую пасту и провела тонкую горизонтальную линию на его лбу. Потом рассыпала во все четыре стороны поджаренный рис, бормоча молитву, чтобы добрые домашние боги прогнали злых духов. Потом она вручила поднос Гьяну и, торжественно поднеся обе руки к вискам, щелкнула несколько раз пальцами.